Лакки Старр и пираты астероидов

Счастливчик и Верзила знали (впрочем, никто в Галактике, кроме них, этого не знал), что марсиане, о которых упомянул Дэвид, — это не фермеры и скотоводы Марса. Это раса нематериальных существ, прямых потомков древнего разума, обитавшего на Марсе задолго до того, как он потерял почти весь свой кислород и воду. Выкопав огромные пещеры под поверхностью планеты, марсиане конвертировали выбранные кубические мили в энергию и запасли эту энергию на будущее, и теперь жили в полной изоляции. Они оставили свои материальные тела и воплотились в чистую энергию, и человечество не подозревало об их существовании. Только Счастливчик Старр проник в их крепости и в качестве сувенира получил то, что Верзила назвал сверкающим щитом. Раздражение Верзилы увеличивалось.

— Но если он был у тебя с собой, почему ты его не использовал? Что случилось?

— Ты неправильно представляешь действие щита, Верзила. Он не всемогущ. Он не может накормить меня и вытереть мне губы, когда я наемся.

— Я видел, что он может. Он многое может.

— Да, может. Он поглощает энергию любого типа.

— Например, энергию выстрела из бластера. Ты ведь не станешь этого отрицать?

— Нет, признаю, что бластеров я не боюсь. Щит поглотит и потенциальную энергию, если тело не слишком велико или мало. Например, нож или обычная пуля не пройдут сквозь него, хотя пуля свалит меня с ног. Но хорошая кувалда пройдет через щит, и даже если не пройдет, ее инерция раздавит меня. Более того, молекулы воздуха проходят сквозь щит, как будто его нет, потому что они слишком малы. Я тебе это говорю, чтобы ты понял: если бы на мне был щит и Динго сломал бы мою лицевую пластину, когда мы болтались в космосе, я бы умер. Щит не помешал бы воздуху улетучиться в долю секунды.

— Если бы с самого начала использовал его, у тебя не было бы никаких проблем, Счастливчик. Помнишь, как было на Марсе? — Верзила усмехнулся при этом воспоминании. — Он сверкал вокруг тебя, будто из дыма, только прозрачного, так что ты был виден в тумане. Было видно все, кроме лица. Вместо него — полоска белого пламени.

— Да, — сухо отозвался Дэвид, — я испугал бы их. Они стреляли бы в меня из бластеров, а я оставался невредим. Тогда они все ушли бы из «Атласа», отвели бы его на десять миль и взорвали. И я был бы мертв, как камень. Не забудь, что щит — это только щит. Он не наступательное оружие.

— Ты не будешь больше его использовать? — спросил Верзила.

— Когда будет необходимо. Но только тогда. Если я буду использовать его слишком часто, эффект будет потерян. Станут известны его слабости, и я буду более уязвим, чем без него.

Старр изучил показания приборов и спокойно сказал:

— Готовься к новому ускорению.

— Эй… — начал Верзила. Но тут его толкнуло назад, на спинку кресла, перехватило дыхание, и он не мог говорить. В глазах стоял красный туман, кожа оттягивалась назад, как будто хотела обнажить кости. На этот раз «Метеор» шел на полном ускорении.

Оно продолжалось пятнадцать минут. К концу их Верзила едва не потерял сознание. Потом напряжение спало, и он начал возвращаться к жизни. Дэвид тряс головой и переводил дыхание. Верзила заговорил:

— Эй, это вовсе не забавно.

— Знаю, — ответил Счастливчик.

— Но в чем дело? Разве нам не хватало скорости?

— Не совсем. Но теперь все в порядке. Мы от них оторвались.

— От кого?

— От тех, кто за нами следовал. За нами следовали с той самой минуты, Верзила, как ты ступил на борт «Метеора». Взгляни на эргометр.

Верзила посмотрел. Эргометр напоминал тот, что был на «Атласе», только по названию. На «Атласе» находилась примитивная модель, предназначенная для того, чтобы уловить пульсацию гиператомных двигателей и запустить шлюпки. Эргометр на «Метеоре» мог уловить пульсацию двигателя маленькой шлюпки на расстоянии в два миллиона миль. Даже теперь линия на разграфленной бумаге вздрагивала еле заметно, но периодически.

— Это ничего не значит, — возразил Верзила.

— Но значило. Посмотри сам. — Старр развернул цилиндр бумаги, прошедшей иглу указателя. Колебания стали глубже, характернее. — Видишь, Верзила?

— Может быть любой корабль. Церерский фрахтер.

— Нет. С самого начала он следовал за нами, и точно следовал, а это значит, что на нем тоже хороший эргометр. К тому же ты когда-нибудь видел такой рисунок?

— Точно такой — нет.

— А я видел — у корабля, взявшего на абордаж «Атлас». Этот эргометр гораздо четче улавливает рисунок, но сходство несомненное. Двигатель корабля, следовавшего за нами, сирианской постройки.

— Корабль Антона?

— Или похожий. Неважно. Они нас потеряли. В данный момент, — объяснил Дэвид, — мы находимся точно в том месте, где должен быть астероид отшельника, плюс-минус, скажем, сто тысяч миль.

— Но тут ничего нет, — удивился Верзила.

— Верно. Гравиметр показывает, что поблизости нет значительных масс. Мы находимся в пространстве, которое астрономы называют запретной зоной.

— Ага, — с умным видом сказал Верзила. — Понимаю.