Лакки Старр и кольца Сатурна

– Я благодарен вам за то, что вы всем своим авторитетом поддержали нас.

– Я поддержал тех, на чьей стороне была справедливость… Вы искусный оппонент, молодой человек, – похвалил он Лакки.

Лакки улыбнулся:

– Я прежде всего рассчитывал на неискреннюю позицию сирианцев. Если они действительно верили в то, что провозглашали именно свою точку зрения, то мой коллега, Советник, покинул бы Мимас, и все мы в результате наших стараний получили бы маленький сателлит изо льда и тяжелую войну.

– О да. Ну что ж, без сомнения, у делегатов возникнут новые мысли, когда они вернутся домой, и они будут злиться на Землю, на меня и даже на самих себя, я думаю, из-за того, что им пришлось обратиться в паническое бегство. Хладнокровно подумав, они поймут, что здесь они восстановили принцип неделимости звездных систем, и, думаю, что они тогда поймут, что польза от этого принципа превысит любой урон, нанесенный их гордости и предрассудкам. Я действительно думаю, эту конференцию будут изучать историки как нечто важное и нечто такое, что способствовало великому делу мира и благоденствию Галактики. Я абсолютно удовлетворен этим.

И весьма энергично он пожал обоим руки.

Лакки и Бигмен снова оказались вместе, и, хотя корабль был большой, со множеством пассажиров, они были заняты лишь собой. Марс остался позади них (Бигмен более часа наблюдал его с большим удовольствием), а Земля была не так уж далеко.

Бигмен никак не мог овладеть голосом, в котором звучало смущение.

– О Лакки! Я никогда, ни разу не заметил того, что ты делал. Я думал… Ну я не хочу говорить о том, что я думал. Только мне хочется, чтобы ты предупреждал меня.

– Бигмен, я не мог. Это как раз то, чего я не мог сделать. Не понимаешь? Я обязан был убедить сирианцев во внедрении Весса на Мимас и не дать им возможности понять суть замысла. Я не мог перед ними обнаружить то, что я хотел в действительности сделать, не мог допустить, чтобы они сразу поняли, что это ловушка. Я должен был все сделать так, чтобы казалось, что мня вынудили к этому вопреки моей воле. Вначале, уверяю тебя, я не знал точно, как я сумею осуществить это, но я знал лишь одно – если ты узнаешь о плане, Бигмен, ты выдашь секрет.

– Я выдал бы секрет? Да знаешь ли ты, земляной червь, что и под дулом бластера из меня ничего не выудишь!!!

– Знаю. Никакие мучения не принудили бы тебя к этому, Бигмен. Но ты мог сделать это случайно. Ты плохой актер, сам знаешь. Ты сразу же стал бы сумасшедшим, так или иначе это вывело бы тебя из себя. Вот почему я хотел оставить тебя на Мимасе, помнишь? Я знал, что не смогу рассказать тебе о задуманном плане действий, и знал также, что ты не принял бы того, что я собирался сделать, и страдал бы из-за этого. Вот как это все было. Однако ты мне принес неожиданную удачу.

– Я? Избив этого подонка?

– Косвенно, да. Это дало мне повод сделать вид, будто я в действительности обмениваю свободу Весса на твою жизнь. Пришлось меньше прикладывать усилий, чтобы отдать Весса при каких-то условиях, которые я должен был бы выдумать, не будь тебя. В результате же того, что произошло с тобой, мне не нужно было совсем ничего выдумывать. Это была хорошая сделка.

– Ну и ну, Лакки.

– Вот так-то, Бигмен. К тому же ты был в таком отчаянии, что они ни разу не заподозрили нашей уловки. Любой, кто наблюдал за тобой со стороны, был бы совершенно убежден в том, что я действительно предал Землю.

– О пески Марса! Я должен был знать, что ты не сделал бы ничего подобного. Я оказался просто олухом.

– Я рад, что ты был олухом, – рассмеялся Лакки и с нежностью взлохматил волосы маленького марсианина.

Когда Конвей и Весс присоединились к ним во время обеда, Весс сказал:

– Наше возвращение домой будет вовсе не таким, каким его представлял бедняга Девур. Субэфир на корабле был полон белибердой, которую они опубликовали на Земле о нас, особенно, конечно, о тебе.

Лакки нахмурился:

– Да, за это не поблагодаришь. В будущем это здорово затруднит нашу работу. Реклама! Только подумайте, что бы они говорили, если бы сирианцы оказались хотя бы на дюйм проницательнее, не поддались гневу и не ушли с конференции в последнюю минуту.

Конвей даже вздрогнул:

– Лучше не думать. Но как бы там ни было, нечто подобное ожидает Девура.

– По-моему, он выкрутится. Его спасет дядя, – заметил Лакки.

– Во всяком случае, – подвел итог Бигмен, – мы разделались с ним.

– Так ли? – угрюмо проговорил Лакки. – Не знаю.

И в течение некоторого времени трапеза проходила в полном молчании.

Конвей, очевидно, стремясь смягчить внезапно возникшую напряженность, решился прервать молчание:

– Конечно, в известном отношении сирианцы не могли позволить Вессу остаться на Мимасе, и мы не дали им шансов. В конце концов они искали капсулу в кольцах, и, насколько им было известно, Весс, лишь в тридцати тысячах миль за пределами колец могло…

Бигмен уронил вилку, и его глаза стали как блюдца.

– Взрывающаяся ракета!

– В чем дело, Бигмен? – спросил добродушно Весс. – Ты что-то вдруг вспомнил и пошевелил мозгами?