Лакировка

Прочитав это описание, Хамфри улыбнулся с угрюмым сожалением. Посмеялась ли бы она над таким удивительным панегириком? Возможно, что и нет. Ведь люди в подавляющем большинстве, включая и тех, кто относится ко всем иронически (а может быть, они-то в первую очередь!), предпочитают любые похвалы полному их отсут­ствию.

Затем газеты перестали писать о леди Эшбрук, но не об ее убийстве. К пятнице Хамфри уже не мог подавить разочарование оттого, что Брайерс так и не позвонил. Пристыженно посмеиваясь по собственному адресу, он обнаружил, что не только разочарован, но и обижен. До нелепости похоже на ощущение юнца, которого внезапно прославившийся приятель обошел приглашением!

Однако в пятницу на исходе утра раздался звонок.

— Мистер Ли? С вами хотел бы поговорить старший суперинтендент Брайерс.

Голос Брайерса, обычно приглушенный, был от природы очень глубоким и звуч­ным — могучий баритон, совершенно не вязавшийся с его неброской внешностью.

— Хамфри? Рад случаю поговорить с вами. Я тут по соседству занимаюсь одним делом. Не знаю, слышали ли вы?

— Конечно.

— Очень хорошо. Вы ведь были с ней знакомы? Так не могли бы вы уделить мне полчаса?

— Естественно, могу.

— Сегодня? В три часа? Ну, жду.

Хамфри по-прежнему недоумевал, почему Брайерс вообще так долго не давал о себе знать. Совсем недавно — меньше двух лет назад — Брайерс пригласил его пообе­дать вместе и рассказал о своем несчастье. По телефону его голос был бодрым и доста­точно сердечным, но оставался деловым. С другой стороны, он не раз видел, как ра­ботает Брайерс, целиком сосредоточившись только на расследовании.

До Джеральд-роуд было всего полмили, и Хамфри отправился туда пешком. Полицейский участок выглядел очень приятно в солнечном мареве, золотившем цве­точные ящики на окнах первого этажа. Словно иллюстрация, умиленно изображающая полицейский участок в тихом городке незадолго до 1914 года,— тишина и благодушие. Мотоциклы у тротуара и машины по ту сторону улицы несколько нарушали картину, и все-таки она навевала тоску по прошлому, как романы об ушедшей жизни, настолько безмятежные, что просто ощущаешь запах цветов. Да и вообще Джеральд-роуд была приятной улочкой — строители в свое время старались использовать каждый клочок земли и воздвигли ряд красивых домов с фасадами более широкими, чем у особняков Эйлстоунской площади. Несколько лет назад один из этих домов служил временным приютом для самых блестящих звезд театра.

Не успел Хамфри войти, как его уже повели по коридору.

— Он в кабинете по убийству, сэр,— сказал дежурный.— Я вас провожу.

В дальнем конце длинной комнаты за столом сидел Брайерс. Он вскочил, очень энергичный, очень приветливый.

— Рад вас видеть, Хамфри.— Он продолжал: — Простите за хаос. Один из моих ребят — Флэмсон, вы еще с ним познакомитесь — занимается наведением порядка. С этим всегда трудности.

Никакого хаоса в комнате не было, но Брайерс стремился в этом отношении к такому идеалу, что Хамфри, сам человек очень аккуратный, нередко чувствовал себя пристыженным. Несомненно, дежурный получил точное описание Хамфри и инструк­ции встретить его как можно вежливее и сразу проводить в кабинет.

Брайерс заговорил о кое-каких практических проблемах. Он держался дружески, но, пожалуй, без настоящей теплоты — впрочем, Хамфри не исключал, что в нем проснулась подозрительность. Во всяком случае, разговаривал Брайерс охотно, но, с другой стороны, ничего нового в этом не было. И вообще, насколько мог судить Хамфри, среди людей, проводящих жизнь в непрерывной активной деятельности — военных, предпринимателей, адвокатов,— молчаливые встречаются редко. Стереотипный образ прямо противоположен реальности. Молчальников лучше искать среди творческой интеллигенции.

Фрэнк Брайерс заговорил о расследовании: будут большие неприятности, если он не доберется до сути за несколько недель, а лучше бы и дней.

— Но вы доберетесь? — спросил Хамфри.

— На вашем месте я на это не поставил бы.— Брайерс не любил пускать пыль в глаза.— Случай довольно сумбурный. — Он на секунду умолк и заговорил уже другим тоном: — Вы ведь лицо прямо причастное. Я читал ваши показания — они приобщены к делу. Ну да это само собой разумеется. Я бы вас раньше повидал, но нужно было все наладить. Наверно, вы хотите знать, насколько мы продвинулись. Меньше чем на дюйм. Тем не менее поговорить мы можем. Вы же человек проверенный. Во всяком, случае, никому еще пока не удалось засадить вас за решетку.

Еще в самом начале их знакомства Хамфри обнаружил, что Брайерс — человек с воображением, тонкий и чуткий. Когда он получил инструкцию сотрудничать с Хамфри, он видел документы, в которых чин и имя Хамфри были обозначены полно­стью: полковник Хамфри Ли. И он начал с того, что назвал Хамфри полковником. Ему понадобилось лишь несколько минут, чтобы заметить, что Хамфри это неприятно, и больше он его никогда так не называл.