Лаки Лючано: последний Великий Дон

— Отлично, — резюмировал Лаки, — теперь остается обсудить самый главный вопрос: где взять первоначальные семь миллионов? Есть какие-нибудь идеи?

Боссы молчали. Времена наступили действительно трудные. И не только потому, что ощущалась большая нехватка наличных денег. Гонения, обрушившиеся на «Таммани-Холл», имели далеко идущие последствия. Незаконный бизнес не мог приносить высоких прибылей без поддержки продажных политиков. Некоторые особо обнаглевшие полицейские, которых Костелло называл «самыми чокнутыми племянниками дяди Сэма», по собственной инициативе проводили облавы на букмекеров, пушеров и прочую мелкую сошку, работавшую на синдикат. Остановить это «беззаконие» было невозможно.

Не дождавшись предложений от друзей, Чарли Луканиа самодовольно улыбнулся:

— В таком случае идея есть у меня.

— Никто из нас не сомневался в этом, Чарли, — за всех ответил Костелло.

— Да, именно поэтому мы здесь собрались. Дело в том, что примерно полтора часа назад ко мне пришел один человек. С хорошим проектом в руках. По крайней мере, у меня создалось такое мнение. Теперь я хочу, чтобы его послушали вы. Джино, — обратился Лаки к своему телохранителю, — давай сюда этого Бэтилло.

Услышав имя одного из подручных Аль Капоне, Джонни Торрио был неприятно удивлен:

— Чарли, зачем тебе нужен этот подонок? Все, кто был с Капоне, — чокнутые головорезы. Они умеют стрелять, но совершенно не умеют думать.

— Оставь, Джонни. Твое предубеждение против этого парня вполне понятно, но абсолютно необоснованно. То, что он предлагает, — золотое дно. С головой у него все в порядке.

Джино ввел в совещательную комнату невысокого, худощавого, но весьма широкоплечего мужчину лет тридцати пяти. По традиционной гангстерской моде его волосы были обильно смазаны бриолином и зачесаны назад. Смуглая кожа выдавала уроженца юга Италии — Бэтилло был родом из Кампаньи. В одежде он придерживался подчеркнуто правильного стиля: дорогой костюм темного цвета, белоснежная шелковая рубашка, кричаще яркий галстук. В эпоху расцвета империи Капоне Бэтилло входил в личную охрану Большого Аля. Однако ни один из новых боссов, включая официального преемника Капоне Фрэнка Нитти, не захотел предложить ему работу. Незадолго до отмены «сухого закона» Бэтилло приехал в Нью-Йорк. Здесь его башку посетила многообещающая идея, и он, без долгих раздумий, отправился прямо в отель «Ритц» к Лаки Лючано. Увидев за круглым столом всю верхушку бандитской Америки, Бэтилло невольно подобрался. Встретившись глазами с Джонни Торрио, шумно сглотнул.

— Проходи, Дэйв, — пригласил Лаки, — сесть тебе не предлагаю, сам понимаешь [32].

— Да, мистер Лючано, — голос вдруг зазвучал слишком хрипло, и Бэтилло прочистил горло.

— Мы слушаем тебя.

— Несколько дней назад я обратил внимание, что секс-бизнес в Нью-Йорке несиндицирован, — начал Бэтилло. Джонни Торрио свирепо рыкнул со своего места:

— Ты что же, хочешь предложить нам стать сутенерами? Организация не участвует в этом бизнесе, потому что каждый из нас — настоящий мужчина, уважающий себя. Торговля шлюхами — дело для подонков, straccie.

— Джонни! — одернул его Лаки Лючано.

Бэтилло осмелился возразить:

— Мистер Торрио, сейчас не то время, чтобы не замечать доллары, валяющиеся под ногами. Никто не может позволить себе такую роскошь. Если взять под контроль секс-бизнес в Нью-Йорке по системе, которую я предлагаю, то в первый же год чистая прибыль составит семь-восемь миллионов долларов. С каждым годом эта прибыль будет соответственно возрастать.

— Я знаю, что ты хочешь предложить, — перебил Торрио, — драть с каждого борделя налог за защиту. Но я не вижу, как таким способом можно заработать семь миллионов.

— Мистер Торрио, Большой Аль получал от такого рэкета десять миллионов каждый год. И ни центом меньше.

— Ну, и где он теперь, этот жирный подлец Капоне? Я уже не говорю о том, что у него размякли мозги от сифилиса!

— Джон-ни, — Лаки Лючано постучал ладонью по столу, — это к делу не относится.

Отвернувшись от Торрио, Бэтилло обращался теперь только к нему: