Лаки Лючано: последний Великий Дон

— Мистер Хиннес, — церемонно произнес Костелло, — хоть я и не коренной американец, но испытываю глубокое почтение к демократическим ценностям этой страны, олицетворением которых является ваша партия. В знак моего уважения к демократической партии и лично к вам я прошу вас принять вот эти чеки на сто тысяч долларов — один от меня, другой от мистера Луканиа.

При упоминании имени Чарли Хиннес уважительно склонил голову:

— Мистер Луканиа — ваш друг?

— Мы знаем друг друга с детства, — ответил Костелло. Далее фарс разыгрывался, как по нотам. Джимми Хиннес искренне благодарил Костелло за щедрое пожертвование. Костелло торжественно обещал, что будет делать такие пожертвования и впредь. Хиннес, в свою очередь, предложил заглядывать на огонек в «Таммани-Холл», уверяя, что отныне Костелло здесь всегда желанный гость. Тут Фрэнк забросил пробный шар — предложил Хиннесу долю в неких высокодоходных коммерческих проектах, что-де поможет значительно пополнить избирательный фонд демократической партии. Чуть понизив голос, Джимми попросил назвать конкретную цифру. «Пятьсот тысяч в год, — ответил Костелло, — но это для начала. По мере продолжения нашего сотрудничества сумма будет соответственно возрастать».

Никто и никогда не предлагал Джимми Хиннесу таких денег. Лоббирование интересов кое-каких сомнительных личностей приносило ему не более двухсот тысяч в год. Кое-что он зарабатывал сам, играя через подставного маклера на фондовой бирже. Но Фрэнк Костелло вел по-настоящему большую игру, ставки в которой исчислялись миллионами. Демократ номер один перестал улыбаться. Дело затевалось нешуточное. Джимми хорошо помнил поговорку: «Большие деньги — большая грязь». Он еще не знал, какого рода услуги потребует от него этот тип. Но если сказать «да», потом не открестишься. Вежливый, скромный, ничем особым не примечательный итальянец обладал мертвой хваткой — Джимми чувствовал это. Костелло ждал, молча играя золотой цепью от часов.

— Знаете что, — сказал наконец Джимми Хиннес, — я дам вам номер моего секретного телефона. Этот номер не знает никто. Я пользуюсь им в экстренных случаях и после этого сразу меняю. Позвоните мне завтра, часа в четыре.

— Конечно, конечно, мистер Хиннес, — с готовностью отозвался Костелло, — как вам будет угодно.

Он улыбнулся, но это уже не действовало. Демократ номер один встал, давая понять, что разговор окончен.

— Надеюсь, на выборах 1925 года республиканцев из Манхэттена вывезут на осле [16], — произнес Джимми, протягивая руку.

— О, я нисколько не сомневаюсь, мистер Хиннес, — бодро ответил Костелло, — особенно если такие парни, как мы, вместе над этим поработаем.

Чарли Луканиа с нетерпением ожидал Фрэнка в роскошных апартаментах отеля «Кларидж». Сияющая физиономия Костелло говорила сама за себя:

— Чарли, он у нас в руках! Смотри, вот номер его секретного телефона.

— Может, подождем? — Сицилиец, как всегда, не спешил говорить «гоп». Костелло энергично рубанул воздух ладонью:

— Нет и еще раз нет, дружище! Никуда он от нас не денется. А знаешь почему? Потому что только от нас зависят результаты выборов в Вест-Сайде, в Гарлеме, в Бронксе, даже на Статен-Айленде. Мы вложили в это дело почти полтора миллиона. Хочешь пари?

Сицилиец улыбнулся:

— Фрэнк, мы же не какие-нибудь чокнутые янки, чтобы заключать пари по любому поводу. Но если этот тип будет с нами, — задумчиво произнес Чарли, — тогда мы сможем закрепиться в Бруклине и даже на Лонг-Айленде.

Как оказалось, Фрэнк Костелло отлично знал психологию политических деятелей. На следующий день сделка с Джимми Хиннесом состоялась. Тем не менее судьба не слишком баловала Чарли Луканиа. Вслед за большой удачей она уготовила ему крупные неприятности.

В ноябре 1924 года у «Банды четырех» возникли новые проблемы с мафией. На этот раз со стороны Джузеппе Массерии, а не Маранцано.