Лаки Лючано: последний Великий Дон

— Мой дорогой мистер Маккой, теперь я хочу сказать вам как бизнесмен: сейчас ситуация на рынке такова, что медлительность и нерешительность равноценны банкротству. Меня в буквальном смысле слова осаждают заказчики. И если в течение месяца я не найду способ доставить в страну достаточное количество спиртного, они сделают это сами, уже без меня. И я потеряю все. Мой вам совет, дружище: спешите, хватайте удачу за хвост, иначе всю жизнь будете на побегушках у Эндрю Лейбовича.

Услышав имя еврея-перекупщика, Маккой помрачнел:

— Ваша правда.

В самом деле, думать тут было нечего. Билл Маккой знал многих морских бродяг, таких же неудачников, каким сам был раньше. Он не сомневался, что старые приятели не откажут ему в услуге — тем более что эта услуга не без выгоды для них… В считанные дни Маккой мог собрать целую эскадру рыболовных шхун, подобных «Аретьюзе». Да и деньги на покупку нужного количества выпивки можно найти без проблем, заложив в банке все ту же «Аретьюзу». Судьба в лице Большого Билла Двайера молча ждала ответа. Маккой протянул ему свою широкую, мозолистую ладонь:

— О’кей, мистер Двайер, я — с вами.

Улыбка Двайера была искренней, теплой и сердечной:

— Я очень рад, мистер Маккой. Вы приняли правильное решение.

Уильям Двайер появился на свет божий в трущобах Десятой авеню в Бруклине. В юности он носил маску законопослушного гражданина и никогда не участвовал в делах ни одной из многочисленных подростковых банд. Джордж Шевлин — гангстер, которого сам Арнольд Ротштейн поставил присматривать за Десятой авеню, — заметил осторожного, сообразительного, а поэтому очень многообещающего юношу. Он устроил Двайера на работу в доки.

Не было такой грязной лужи, в которой не побывал бы молодой хитрец. Хищение грузов, скупка и перепродажа краденого, торговля наркотиками, ростовщичество, а со временем — взятки. Репутация честного трудяги служила ему щитом. В бруклинских доках работало около пятидесяти тысяч человек, и полицейские просто физически не могли уследить за каждым. Они подозревали более матерых, но менее хитрых преступников.

Билл Двайер заблаговременно подготовился к «сухому закону». Через год он поднялся настолько высоко, что стал правой рукой Арнольда Ротштейна. У него была собственная банда крепких и очень жестких парней, надежно прикрывавших операции своего босса. Теперь уже Двайер отдавал приказы Джорджу Шевлину, который стал для него всего лишь одним из многих заказчиков на выпивку. В первый год прохибишена Двайер заработал почти полтора миллиона долларов. Все гангстеры Нью-Йорка стали прибавлять к его имени уважительное прозвище Биг (Большой). Человек умный, он понимал, что «сухой закон» не вечен, поэтому спешил извлечь из этого золотого времени максимальную выгоду. К концу эры прохибишена Большой Билл Двайер рассчитывал довести свое состояние до цифры пятьдесят миллионов. Но для этого ему был позарез необходим надежный поставщик из Европы. Таким поставщиком стал Билл Маккой.

«Аретьюза» вышла из порта Глазго в сопровождении десяти шхун водоизмещением от 15 до 25 тонн. Все корабли были до отказа загружены ящиками с виски и просели в воду почти на два фута ниже ватерлинии. Июль в Атлантике — время штиля и попутных пассатов, поэтому Маккой не беспокоился насчет перегрузки судов своего флота.

Граница территориальных вод США в то время проходила в пределах семимильной полосы. Поднаторевший в делах контрабанды, Маккой заранее договорился с Двайером, что выгружать товар будет только в нейтральных водах. Весь риск брали на себя бутлегеры. Маккой справедливо считал, что доставка груза на берег — это их проблема. Каждый должен заниматься своим делом.

Флот контрабандистов лег в дрейф. Около десяти вечера по радиосвязи с берега передали координаты рандеву и время — два часа ночи. Точка встречи была подобрана со знанием дела: на широте Фрипорта, маленького городка в семидесяти милях к северу от Нью-Йорка. Местность там была болотистая, лесистая, мало заселенная. Холодное океанское течение пересекалось с теплым прибрежным, поэтому над морем в районе Фрипорта постоянно клубился туман, который, как известно, идеальное прикрытие для контрабандистов. Билл Маккой не сомневался, что все будет о’кей.

Ровно в назначенное время из туманной мглы вынырнули несколько быстроходных катеров. Шли они с невероятной скоростью. Маккой сдвинул брови: буруны от этих дьявольских машин было видно почти за милю. Грохот двигателей стоял такой, будто все черти в аду одновременно ударили в барабаны. Помощник Маккоя, молодой моряк, во время войны служивший на торпедных катерах, прошептал:

— Господи боже, сэр! Да они, наверное, делают пятьдесят узлов!