Кид Твист встретил помощника прокурора жалобами на сплошное беззаконие:
— Мистер Туркус, это полный беспредел! Больше месяца я полирую тюремные нары. Спрашивается, за что? Как вы могли поверить этому чокнутому Моку? Да он же с тараканом в котелке!
Рильз выразительно постучал себя пальцем по виску и без передышки продолжил:
— Не убивал я никакого Халперта! Первый раз в жизни слышу это имя! Я заявлю протест окружному судье. Я требую освобождения из-под незаконного ареста по ложному обвинению.
Внутренне подленько ухмыляясь, Туркус подождал, пока Кид Твист наговорится вдоволь.
— У тебя все? — спросил он, когда убийца замолчал. — О’кей, хочу тебя обрадовать, Эйби. С дутыми обвинениями покончено. На, читай!
Туркус с наслаждением, эдаким небрежным жестом швырнул на стол копии показаний трех свидетелей. Пока Рильз читал, помощник прокурора с живым интересом наблюдал за его лицом. Выражение благочестивого возмущения сначала сменилось на скучающе-презрительную маску, сквозь которую затем проступила ошарашенность и далее причудливый симбиоз растерянности, страха и бешеной злобы. «Что с парнем делается! — невольно подумал Туркус. — Какая богатая гамма переживаний!»
Кид Твист шумно засопел.
— Что скажешь, Эйби? Как тебе понравилось это криминальное чтиво?
Рильз с ненавистью буравил Туркуса глазами и молчал.
— Эйби, только не надо делать вид, что ты внезапно стал немым, — с издевкой произнес помощник прокурора, — это тебе не поможет. Догадываешься, почему? Хоть язык у тебя отнялся, но задница в полном порядке и вполне подойдет для электрического стульчика. Как вы там его называете между собой? Кажется, «танцплощадкой», верно?
Рильз хранил молчание, глядя в стену остановившимся взглядом.
— Ну, будь здоров, Эйби, — помощник прокурора вышел из камеры.
На следующий день по обвинению в убийстве первой степени были арестованы Фрэнк Хэппи Мойон и Фрэнк Дашер Аббандандо — главари сицилийской ветви «Корпорации убийств». Узнав об этом, Рильз вызвал своего адвоката и попросил передать письмо жене.
Эта историческая дата сохранилась в полицейских архивах вплоть до минуты. 22 марта 1940 года в 17 часов 30 минут Рози Рильз, жена Кида Твиста, появилась в кабинете окружного прокурора О’Двайера.
— Мой муж хотел бы встретиться с вами, мистер О’Двайер, — заявила она, — как можно скорее. Он хочет дать показания.
— Мы обдумаем это предложение, — церемонно ответил окружной прокурор. Едва Рози вышла за дверь, как темпераментный Туркус принялся обрабатывать шефа:
— Это наш единственный шанс… Кид Твист все знает про их дела… Опираясь на его показания, мы сможем полностью выкорчевать браунсвиллскую банду.
— Действуй, Барт, — разрешил прокурор. Туркус снял трубку и позвонил в тюрьму Томбс.
— Говорит помощник окружного прокурора. Прошу немедленно доставить подозреваемого Рильза для допроса. Благодарю вас.
Убийца отнюдь не выглядел взволнованным или удрученным. Напротив, он держался весьма уверенно:
— Господин прокурор, за сто штук я могу нанять лучшего адвоката в Нью-Йорке, и он отправит всех ваших свидетелей на помойку. Показаний одного свихнувшегося придурка и двух ничтожных подонков явно недостаточно, чтобы меня угробить. Даже я это знаю. И вы тоже. Триста девяносто девятая статья…
Кид Твист имел в виду статью 399-ю уголовно-процессуального кодекса штата Нью-Йорк, которая гласила: «Ни один обвинительный приговор не может быть вынесен лишь на основании свидетельств участников преступления, если не имеется подтверждений в виде вещественных доказательств и показаний прочих свидетелей (очевидцев), которые позволят определенно установить участие обвиняемого в совершении преступления». Ни тем, ни другим обвинители не располагали. Хороший адвокат действительно мог добиться оправдания Рильза.
— Поэтому условия ставлю я, — уверенно продолжал убийца. — Мистер О’Двайер, сразу хочу сказать, что знаю очень много. Как только я начну говорить, вы станете знамениты. Ваше имя войдет в историю, как имена Дьюи и Ла Гардиа. Я обеспечу вас хорошим стартом для политической карьеры. — При этих словах прокурор поморщился, так как Рильз попал прямо «в яблочко». — Но вы должны предоставить мне и моей жене определенные гарантии. Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.
Оставшись наедине, прокурор и убийца сразу заспорили. Рильз шел напролом и в обмен на свои признания требовал полной безнаказанности.
— Это невозможно, — урезонивал его О’Двайер, — общественность этого не допустит. Мы признаем тебя виновным в убийстве второй степени [43], и я буду лично ходатайствовать о смягчении наказания.
Рильз взъярился и ударил кулаком по столу:
— Об этом не может быть и речи! Никакое убийство вы мне не пришьете!