Читаем Лаки Лючано: последний Великий Дон полностью

Кид Твист встретил помощника прокурора жалобами на сплошное беззаконие:

— Мистер Туркус, это полный беспредел! Больше месяца я полирую тюремные нары. Спрашивается, за что? Как вы могли поверить этому чокнутому Моку? Да он же с тараканом в котелке!

Рильз выразительно постучал себя пальцем по виску и без передышки продолжил:

— Не убивал я никакого Халперта! Первый раз в жизни слышу это имя! Я заявлю протест окружному судье. Я требую освобождения из-под незаконного ареста по ложному обвинению.

Внутренне подленько ухмыляясь, Туркус подождал, пока Кид Твист наговорится вдоволь.

— У тебя все? — спросил он, когда убийца замолчал. — О’кей, хочу тебя обрадовать, Эйби. С дутыми обвинениями покончено. На, читай!

Туркус с наслаждением, эдаким небрежным жестом швырнул на стол копии показаний трех свидетелей. Пока Рильз читал, помощник прокурора с живым интересом наблюдал за его лицом. Выражение благочестивого возмущения сначала сменилось на скучающе-презрительную маску, сквозь которую затем проступила ошарашенность и далее причудливый симбиоз растерянности, страха и бешеной злобы. «Что с парнем делается! — невольно подумал Туркус. — Какая богатая гамма переживаний!»

Кид Твист шумно засопел.

— Что скажешь, Эйби? Как тебе понравилось это криминальное чтиво?

Рильз с ненавистью буравил Туркуса глазами и молчал.

— Эйби, только не надо делать вид, что ты внезапно стал немым, — с издевкой произнес помощник прокурора, — это тебе не поможет. Догадываешься, почему? Хоть язык у тебя отнялся, но задница в полном порядке и вполне подойдет для электрического стульчика. Как вы там его называете между собой? Кажется, «танцплощадкой», верно?

Рильз хранил молчание, глядя в стену остановившимся взглядом.

— Ну, будь здоров, Эйби, — помощник прокурора вышел из камеры.

На следующий день по обвинению в убийстве первой степени были арестованы Фрэнк Хэппи Мойон и Фрэнк Дашер Аббандандо — главари сицилийской ветви «Корпорации убийств». Узнав об этом, Рильз вызвал своего адвоката и попросил передать письмо жене.

Эта историческая дата сохранилась в полицейских архивах вплоть до минуты. 22 марта 1940 года в 17 часов 30 минут Рози Рильз, жена Кида Твиста, появилась в кабинете окружного прокурора О’Двайера.

— Мой муж хотел бы встретиться с вами, мистер О’Двайер, — заявила она, — как можно скорее. Он хочет дать показания.

— Мы обдумаем это предложение, — церемонно ответил окружной прокурор. Едва Рози вышла за дверь, как темпераментный Туркус принялся обрабатывать шефа:

— Это наш единственный шанс… Кид Твист все знает про их дела… Опираясь на его показания, мы сможем полностью выкорчевать браунсвиллскую банду.

— Действуй, Барт, — разрешил прокурор. Туркус снял трубку и позвонил в тюрьму Томбс.

— Говорит помощник окружного прокурора. Прошу немедленно доставить подозреваемого Рильза для допроса. Благодарю вас.

Убийца отнюдь не выглядел взволнованным или удрученным. Напротив, он держался весьма уверенно:

— Господин прокурор, за сто штук я могу нанять лучшего адвоката в Нью-Йорке, и он отправит всех ваших свидетелей на помойку. Показаний одного свихнувшегося придурка и двух ничтожных подонков явно недостаточно, чтобы меня угробить. Даже я это знаю. И вы тоже. Триста девяносто девятая статья…

Кид Твист имел в виду статью 399-ю уголовно-процессуального кодекса штата Нью-Йорк, которая гласила: «Ни один обвинительный приговор не может быть вынесен лишь на основании свидетельств участников преступления, если не имеется подтверждений в виде вещественных доказательств и показаний прочих свидетелей (очевидцев), которые позволят определенно установить участие обвиняемого в совершении преступления». Ни тем, ни другим обвинители не располагали. Хороший адвокат действительно мог добиться оправдания Рильза.

— Поэтому условия ставлю я, — уверенно продолжал убийца. — Мистер О’Двайер, сразу хочу сказать, что знаю очень много. Как только я начну говорить, вы станете знамениты. Ваше имя войдет в историю, как имена Дьюи и Ла Гардиа. Я обеспечу вас хорошим стартом для политической карьеры. — При этих словах прокурор поморщился, так как Рильз попал прямо «в яблочко». — Но вы должны предоставить мне и моей жене определенные гарантии. Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.

Оставшись наедине, прокурор и убийца сразу заспорили. Рильз шел напролом и в обмен на свои признания требовал полной безнаказанности.

— Это невозможно, — урезонивал его О’Двайер, — общественность этого не допустит. Мы признаем тебя виновным в убийстве второй степени [43], и я буду лично ходатайствовать о смягчении наказания.

Рильз взъярился и ударил кулаком по столу:

— Об этом не может быть и речи! Никакое убийство вы мне не пришьете!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии