«Лахтак». Глубинный путь(изд.1960)

Подошли к лагерю. Несколько человек вышли навстречу, но среди них не было ни капитана Ларсена, ни Ландруппа. Прибывших встретили радостными криками. С делегатами же обращались, как с преступниками: связали руки и поставили около них трех вооруженных людей.

— Где же этот капитан и его ледовый лоцман? — буркнул Лейте.

— Боюсь, — ответил серьезно юнга, — что они в таком же положении, как и мы, или в еще худшем.

Но вот из маленькой хижины вышел человек и что-то сказал караульным. Потом он обратился к пленным и, показывая рукою на двери, снова проговорил уже знакомое им: «Го!»

Взволнованных делегатов повели в хижину. Им сразу бросились в глаза низкий потолок, нары, множество людей и железная, раскаленная докрасна печка.

Боцмана и юнгу протолкнули вперед. За столом, на деревянном обрубке сидел капитан Ларсен. Поднявшись, он сердито посмотрел на боцмана и юнгу и спросил по-английски:

— Кто вы?

— Советские моряки. Представители парохода «Лахтак», — ответил Лейте. — Я думаю, вы прекрасно меня узнаете, капитан Ларсен! Меня очень удивляет ваше поведение. Я требую немедленно нас развязать, извиниться перед нами, объяснить, что это за недоразумение, и наказать виновных.

Капитан Ларсен поморщился, словно от нетерпения, и сказал, чтобы Лейте говорил покороче.

Лейте замолчал.

— Вы наглец и бандит! — заявил Ларсен. — Скажите, почему вы нападаете на моих людей? Вы напали на Ландруппа, вы держите под арестом Олаунсена и Карсена. Вы готовили нападение на наш лагерь. Посмеете ли вы оправдываться?

Услышав такие страшные обвинения, Лейте почувствовал, как от ярости вся кровь ударила ему в голову. Он искал глазами Ландруппа, но того не было в комнате.

— Где этот подлец Ландрупп?! — крикнул старый моряк.

— Он лежит после ваших побоев, — ответил Ларсен.

— Так он вам и сказал? — спросил Лейте.

— Да.

— И вы ему верите?

— Верю. Он представил неопровержимые доказательства.

— Какие доказательства? Скажите, кто из вас подлец и негодяй? Или вы все такие?

— Бандит! Буян! — рассердился норвежец. — Он еще смеет ругаться!

Ларсен обратился к матросам, которые настороженно стояли кругом. Он отдал им приказание. В ту же минуту делегатов «Лахтака» схватили и вытащили из хижины.

— Мы передадим вас в руки правосудия! — крикнул им вслед Ларсен.

Юнге, который ничего не понял из разговора между Лейте и Ларсеном, стало страшно. Неожиданный плен, брань, грубое обращение — его тащили по снегу за руки и за ноги, — все это говорило о возможности зверской расправы.

У боцмана промелькнула такая же мысль. На дворе стояла ночь. Круглолицая луна освещала темно-синее небо и иссиня-белые снежные просторы. Крепчал мороз.

Обоих пленных затащили в разделенную парусиной надвое палатку. Там было тепло. Их бросили на медвежью шкуру, связали и оставили одних.

Кто был в другой половине палатки, они не знали. Но по временам оттуда долетали голоса людей. К сожалению, они говорили по-норвежски, и ни Лейте, ни юнга ничего не поняли.

— Я думал, нас изобьют! — после долгого молчания сказал юнга боцману.

Еще минуту полежали молча.

— Здесь есть что-то странное, — сказал наконец боцман. — Между прочим, я уверен, что там, в доме, меня никто, кроме капитана, не понимал. Никто из них не понимает по-английски. Они могут поверить чему угодно.

Глава XV

Время шло чрезвычайно медленно. В таких случаях минуты растягиваются, словно они резиновые. Руки и ноги, крепко связанные, вскоре затекли и болели. Палатка едва освещалась фонариком, в котором горел опущенный в жир фитиль.

Фонарик издавал неприятный запах.

Лейте думал о том, сколько все это может продолжаться. Завтра на «Лахтаке» встревожатся, почему они не возвратились. Наверное, пошлют Вершомета в разведку — узнать, в чем дело. Ну, а если охотника захватят так же неожиданно, как захватили их? И мысль его снова возвращалась к нерешенному вопросу. Для чего это норвежцам? Неужели Ландрупп действительно наврал все это? Что же он, сумасшедший? Мысли боцмана зашли в тупик. Он громко ругался.

Юнга не задумывался над причинами возмутительного поведения островитян. Он сразу же начал обдумывать способы бегства. Но что можно придумать, когда лежишь со связанными руками и ногами и когда за парусиновой перегородкой стража, а снаружи — мороз и северная пустыня?

«Если бы они не забрали у нас ножи, можно было бы взять нож в зубы и перерезать веревки. Но должны же они когда-нибудь нас развязать… тогда можно будет что-нибудь придумать. Пароход не очень далеко. Можно выкрасть лыжи, а в крайнем случае и без лыж… Обмануть охрану… Может быть, удастся как-нибудь прорвать палатку…»

Степа подкатился к стенке и попробовал головой, крепка ли палатка. Ему показалось, будто бы под парусиной был камень.

— Что ты пробуешь? — спокойным голосом спросил Лейте. — Стену щупаешь? Вокруг палатки камень, чтобы ветер не сорвал. Потом снегом присыпано. Толстый слой. А здесь, видишь, потолок двойной. На той половине, наверное, печка. Поэтому и тепло.

— Тепло-то тепло, но я интересуюсь, — и, придвинувшись к боцману, мальчик шепнул: — как бы удрать отсюда.

— А чего ты шепчешь? Нас же никто не понимает.