Лайф не в Кайф

- Ну, Марсель, ну можно же на секунду прерваться и посмотреть на меня?

Поднимаю взгляд от сводного бюджета на следующий месяц, пришедшего мне утром на почту. Я должен его проверить, согласовать или попросить внести изменения, и потом финдир разошлет окончательный вариант сотрудникам для его исполнения. Обычно я справляюсь с рутинной задачей быстро, но Алекса крутится передо мной и не дает сосредоточиться на цифрах.

- Я смотрю.

- И что ты видишь? - выставляет Алекса бедро и смотрит с претензией во взгляде.

- Что ты меняешь уже седьмое платье.

- Похвально, что ты их хотя бы сосчитал. И какое из семи ты предпочтешь увидеть на мне на открытии?

Я вскидываю бровь и ухмыляюсь. Она закатывает глаза.

- Знаю, что ты предпочитаешь меня без платьев, но вряд ли София придет в восторг, если я приду голой.

- Зато в восторге будут все остальные, - улыбаюсь со значением.

- Это несерьезно, Марсель. Тебе, что, всё равно как я буду выглядеть?

Я убираю лэптоп с колен и поднимаюсь с кровати. Встаю перед ней.

- Мне не все равно, но ты будешь офигительно смотреться в каждом из этих платьев. Выбирай любое, они все сногсшибательные.

- Потому что ты сам их мне покупал? - усмехается она, расслабляя складку между бровей.

- Потому что ты такая. Бомбическая, - я склоняюсь максимально близко к ее лицу, хоть и знаю, что ударяю по больному.

- Фу, - бьет она меня кулаком.

Не игриво бьет, а со всей силы. Отталкивает. Отвергает.

- Мне хватает этих гадостей от твоих дружков. Еще ты будешь меня дразнить?!

- Прости. Вырвалось, - я притягиваю ее к себе и обнимаю.

- Не стоит надеяться, что противного Марка не будет? - поднимает она лицо с просительным взглядом, будто я могу исполнить это ее желание.

Качаю головой.

- Он уже здесь. Звонил и предлагал посидеть где-нибудь.

- О, я пас. Терпеть их шуточки сверх обязательной программы - увольте.

Она высвобождается из моих рук и шагает к шкафу у выхода из каюты.

- Ты так-то тоже не сама любезность. Марку от тебя достается не меньше. Ты куда? - добавляю, увидев, что она открывает входную дверь.

- Пойду советоваться по платью с Агатой. Девочки всегда поймут друг друга.

Агату она вспоминает зря. У меня мгновенно учащается пульс и закладывает уши.

- Сходи, - говорю я безразлично - надеюсь, это звучит именно так - и возвращаюсь к отчету.

Но глядя в экран, ничего не вижу. В голове на повторе всплывает утро дня после происшествия в Монако. Тот день был полностью морским, без остановок в портах, поэтому после завтрака мама попросила меня зайти к ней в каюту помочь с бумагами.

Но о делах говорить не стала. Сообщила последние новости по предстоящему открытию, которые я уже знал от управляющего, а потом неожиданно резко сменила тему:

- Сын, я могу рассчитывать на твою откровенность?

- Конечно, мам. Почему ты спрашиваешь? Я никогда не…

- Ты влюблен в Агату? - спрашивает в лоб, без подводок и предисловий.

Я к этому вопросу не готов. Более, чем не готов. Я ошарашен и не знаю, что сказать. И надо ли что-то говорить.

- … Что? - с трудом выдавливаю из себя, так ничего и не придумав.

- Я вижу, что между вами какое-то напряжение. Аномальное, но очевидное и…

- Тебе показалось, - пытаюсь скрыть за усмешкой накрывший меня страх.

Если мы были так неосторожны, что заметила мама, не заметил ли кто-то еще? Ведь мама проводила с нами гораздо меньше времени, чем Толчин и Алекса. Алекса…

- Мне не показалось, - твердо отвергает она мое заверение. - Вы избегаете друг друга или, наоборот, цепляетесь к каждому слову. Я сначала не понимала что это. Причин для такой острой неприязни нет, никакое наследство вы не делите, но потом…

- Вот именно, нет причин. Мне нечего делить с Агатой, и нет к ней никакой неприязни. И любви тоже нет.

Но она моей речью не впечатляется, хоть и позволяет мне договорить.

- Но потом я подумала, что вы ведете себя нелогично, как дети. И ответ нашелся, пазл сложился. Дети именно так проявляют свои чувства - косички, стычки и обзывательства.

- Мама, это…

- Ты обещал быть откровенным, Марсель.

София не повышает голоса, в нем нет привкуса горечи или укора. Она уверена, что не ошибается и хочет лишь, чтобы я не лгал ей в глаза, не выкручивался. И я замолкаю.

Ей только это и нужно было, она не требует большего. Не ждет подтверждения своих догадок.

- Это так серьёзно? Ты хочешь быть с ней?

Я не реагирую на ее вопрос. Ничего не отвечаю, не даю никаких знаков, просто смотрю на нее и медленно моргаю. Будто она ничего и не спрашивала.

Но ей снова не нужен ответ.

- Не делай этого, - просит шепотом. - Пожалуйста, Марсель. Не надо.

И я перестаю даже моргать. Таращусь на нее, а в голове пустота. Черная, холодная, сосущая, омерзительная пустота. Ни мыслей, ни слов, которые можно сложить в ответ. Эта пустота лишает меня не только речи, но и оглушает. Потому что мама шевелит губами, значит, что-то говорит, но я слышу лишь бесконечный монотонный гул.

“Марсель”, - читаю по губам, когда София подходит ближе и кладет руку на грудь.

Гул медленно, но отступает, и через пару секунд я слышу, как мама обеспокоенно повторяет мое имя.

- Она нужна мне, мам, - говорю сдавленно и хрипло.