Лагерный пахан

– Ты это серьезно? – огорченно глянул на нее Лешка.

– Очень.

– Так ты к нему в зону едешь или к мужу?

– К нему. И за мужем.

– Признайся, ты нарочно это говоришь. Чтобы мне поперек, да?

– Нет.

– А я говорю, да!

– Тогда да…

Ей вовсе не хотелось с ним спорить. Так же как не хотелось убеждать его в своих чувствах… Прогнать бы Лешку да напиться в одиночестве до горизонтального состояния…

– То-то же.

Но пить пришлось в компании с ним. И запьянеть сперва не очень получалось. Но в один совсем не прекрасный момент ее вдруг закружило и понесло прямо на Лешку. Вернее, он сам полез к ней, а она захлебнулась в его объятиях и утонула…

Глава 17

Звонок должен был прозвенеть через два дня, поэтому Трофим не удивился, когда его вызвал к себе начальник колонии. Он мог бы забить на «хозяина» или заявить, что ждет его у себя. Но это выглядело бы подленько с его стороны. Последние несколько лет его устраивал худой мир с администрацией, это время он жил как человек – без карцеров и других ментовских подлян. А сейчас, когда выходить пора, он мог изменить этот мир на добрую ссору: терять-то уже нечего. Но ведь в зоне остается новый смотрящий, братва живет – горя не знает. А его конфликт с «хозяином» может обернуться бедой для всех – менты начнут гноить и прессовать всех, кто так верил в Трофима…

Он сам, без конвоя пришел к «хозяину», не здороваясь, без приглашения сел на свободный стул, самый ближний к столу.

– Как настроение? – для проформы спросил полковник.

– Праздничное. Надоело все, домой хочу.

– Когда обратно ждать? – колко усмехнулся начальник.

– А не надо меня ждать.

Не хотел Трофим возвращаться в тюрьму. Двадцать лет лагерей – это, конечно, не предел, но с него хватит. Да и матери он обещал, что это его последняя отсидка… Правда, ей говорил, что на три-четыре года сядет. А прошли все десять лет. Ну да ладно.

– Женщина к тебе приехала. Вернее, не совсем к тебе, но хотела бы тебя увидеть…

– Что за женщина? – нахмурился Трофим.

Не ждал он никого в гости.

– К Шмакову приехала.

– К Шмакову?! – встрепенулся он.

К Шмакову могла приехать только Кристина. Неужели она? В груди взмахнуло крыльями сердце – в ожидании чуда.

– Точнее, за его телом…

– Он же похоронен.

– Жена настаивает на перезахоронении.

– Жена?! Значит, все-таки Кристина… Перезахоронение?

– Есть ходатайство Московской областной думы. Да и вообще, я не вижу оснований отказать…

– А кто всем этим заниматься будет?

– Она сказала, что хорошо тебя знает. Ты этим делом и займись, выделю в твое распоряжение двух бесконвойников, они все сделают. Извлечете тело из земли, гроб цинковый она с собой привезла, положите в него тело, произведете запайку… Ты ее действительно знаешь?

– Знаю. Как бы с ней увидеться?

– Я ее в блоке для долгосрочных свиданий разместил. Можешь заглянуть, если она позволит. Но не надолго.

– А если надолго?

– Ты в этом уверен? – пристально, без угрозы, но предостерегающе глянул на него «хозяин». – А то ведь если она заявление напишет, то придется срок тебе продлять. К тому же ты знаешь, что за изнасилование бывает…

– А я осторожно.

– Ну, ну, – ехидно усмехнулся начальник.

Он бы не хотел, чтобы Трофим остался на дополнительный срок, но был бы рад увидеть его на самых низах лагерной иерархии.

Трофиму не требовалось приводить себя в порядок. Он всегда сиял как начищенный медный пятак – уважающий себя вор обязан был содержать себя в полной лепоте. Аккуратная прическа, гладко выбритое лицо, запах заграничного одеколона, тюремная роба почти новая, чистая, наглаженная… В таком виде он и предстал перед Кристиной.

– Трофим?! – Она смотрела на него так, как будто с трудом его узнавала.

Зато он узнал ее сразу. Не мог не узнать. С закрытыми глазами, по запаху бы узнал…

– Не прогонишь? – улыбнулся он, лишь на чуточку обнажая потемневшие в неволе зубы.

– Нет, конечно…

Он зашел в комнату, осмотрелся. Не самый плохой номер ей подсуетили, но и не самый лучший.

– А я за мужем приехала, – сказала она.

Но Трофим пропустил ее слова мимо ушей. Он и так знал, зачем она здесь.

– Ты изменилась.

– Ты мне поможешь?

– Ты стала еще красивей.

Он хорошо помнил свою маму, когда та была в ее возрасте – почти старуха. Кристина же почти не изменилась – стала старше, да, но не увяла, не поблекла.

– Я серьезно.

– Я тоже… Мужа твоего на два метра под землю положили. Обычно здесь неглубоко закапывают, но я сказал – как надо сделали. И крест поставили…

– Я знаю, мне говорили.

– Кто?

Сказать ей мог об этом «хозяин». Но тонко заточенным чутьем Трофим понял, что это не так.

– А-а… – замялась Кристина. – Люди сказали… Я слышала, ты за этой колонией смотришь.

– От кого слышала?

– Ну, какая разница?.. – еще больше смутилась она.

Трофиму это не понравилось, но допытываться он не стал.

– Ты бы мог сообщить мне о смерти мужа, – с упреком, чтобы за ним скрыть волнение, сказала Кристина.

– Зачем?

– Чтобы я сразу приехала за ним.

– Да я как-то не привык еще, что покойников отсюда домой забирать можно. Не подумал…

– Мог бы и сообщить. Я бы приехала.

– Ты и так приехала…

– Но не к тебе.

– Не ко мне, – согласился Трофим.