Лагерный пахан

Сам таксист его не узнал, но держался с ним как с уважаемой персоной, то и дело поглядывая на синие перстни на пальцах. Он чувствовал в нем силу авторитетного арестанта, поэтому даже разговор завязать с ним побоялся… Но факт оставался фактом. Сначала Попок на вокзале, теперь вот Микита – не слишком ли много совпадений?..

Но, как оказалось, это был еще не предел. Во дворе у его подъезда кучковались чуть ли не наголо бритые босяки. На улице холодина, а им хоть бы хны – ни шапок, ни кепок, куртки нараспашку. Папиросы курят – пышут табачным дымом и паром с мороза. А может, и не табачный дым. Трофим подошел поближе, принюхался. Конопля. Баловство.

– Какие люди! – От толпы отделился невысокий коренастый паренек.

Грубое обветренное лицо, куртка из вареной джинсы с некогда белым, но сильно потемневшим от времени воротником, черные засаленные джинсы с широким клепаным ремнем.

Трофим узнал его. Снова Лешка Мигунок… В прошлый раз Трофим встретил его в подворотне, где он сидел на корточках с двумя такими, как сам, пацанятами. Сейчас он стоял во дворе. Гораздо более взрослый, заматеревший. Чувствовалось, что не один год провел в морозной зоне…

Трофим остановился, дожидаясь, когда Мигунок подойдет к нему.

– Ну, здорово, братан!

Лешка подал ему руку, но прежде чем пожать ее, Трофим бегло осмотрел перстни на его пальцах. Вроде бы все в порядке – черный квадрат с белой диагональю и паук с белым крестом на спине в паутине, прошел зону и судим за гоп-стоп. Никаких зайцев и червовых мастей, указывающих на причастность к касте обиженных.

– Давно откинулся? – без предисловий спросил Трофим.

– Да нет, в конце лета…

– Кореша?

Трофим глянул на парней за его спиной. Лешка кивнул утвердительно и с чувством гордости за себя. Их было трое, и Мигунок, судя по всему, был у них за пахана.

– Правильные пацаны, – сказал он.

– А Петруха где?

Трофиму пришлось сделать над собой усилие, чтобы задать этот вопрос и ничем не выдать себя. Он-то знал, где Петруха.

– Тебе лучше знать, – нахмурился Лешка. – Ты же с ним на дело ходил…

– Ходил, – кивнул Трофим. – Только он потом на юга ушел, а я здесь остался…

– На юга? Уж не в Сочи ли?!

Про Сочи Лешка спросил неспроста. На жаргоне, характерном для зон Южного региона, поездка в Сочи означает смерть. Отправить в Сочи – значит убить…

– Это что, предъява?

Трофим не пытался испепелять Лешку взглядом, но все же тому стало не по себе.

– Да нет, – смутился он. – Просто на язык легло… Петруха так больше и не объявлялся. Как в воду канул…

– Может, и в воду. На югах море глубокое… Может, нарвался на кого, а?

– Да может, и нарвался… А я про тебя все знаю.

– Что все? – хищно сощурился Трофим.

Не нравился ему этот разговор… Но не от него ли он бегал тогда, десять лет назад. Дом даже снял, чтобы с Лешкой во дворе не встречаться…

– Ты же на «десятке» чалился, а я на «восьмерке», это рядом.

– Знаю, что рядом… Чего не объявился, если знал про меня?

– Да у меня все путем было, братва уважала. Если б накосячил, может, к тебе бы за помощью обратился, ну, по старой памяти. Ты же за зоной смотрел, да?

Лешка уважительно глядел на него, с почтением.

– Смотрел, – невозмутимо ответил Трофим, хотя его распирало от гордости.

– Положенец ты, да?

– Положенец.

Приятно было осознавать, что слух о его заслугах докатился до родных мест. Это значит, что ему не придется никому ничего доказывать, объяснять, кто он такой.

– Круто, не вопрос… Наверно, завязки в Москве есть, – с завистью глянул на него Мигунок.

Трофим ничего не сказал. Но недовольно полыхнул взглядом. Это его личные дела, с кем и где у него завязки, Лешки они не касаются.

– Э-э, я хотел сказать, что мы счас не при делах, – замялся Мигунок и кивком головы через плечо показал на своих дружков. – И если там вдруг что, можем под тебя подписаться…

Трофим снова промолчал. Но чуть вытянул в задумчивости плотно сжатые губы. Дал понять, что Лешкино предложение его не очень, но заинтересовало… На самом же деле интерес был. Он уже знал, чем будет заниматься на свободе, и хорошая пристяжь ему бы не помещала. А Лешка с дружками производили впечатление. Хотя, конечно, с ними надо будет разобраться, прежде чем допустить к себе. Может, за ними косяков больше, чем вагонов за локомотивом товарного состава.

Похоже, Лешка понял, о чем думает Трофим.

– Ты это, можешь маляву на «восьмерку» кинуть, тебе ответят, что Лешка Мигунок правильный пацан…

– За гоп-стоп повязали? – оборвал его Трофим.

– В цвет попал.

– Какой масти на зоне был?

– Черной. Отрицалово, все дела… Шулика ты должен знать.

– Знаю, – кивнул Трофим. – Мы с ним на Владимире были…

На Владимирский централ он попал по этапу, но завис там на целых три года. Если б не это, вряд ли бы он сейчас был положенцем. Но во Владимирской тюрьме он познакомился со многими уважаемыми людьми, среди которых были очень авторитетные законники. Шулик по сравнению с ними был сявкой, но в любом случае он считался правильным арестантом, потому на «восьмерке» его поставили смотреть за промзоной. Так до сих пор за ней и смотрит.