Лагерный пахан

Трофим слыхал о таких случаях, когда прибывший в камеру петух заявлял о себе как о правильном человеке, его сажали за общий стол, который он осквернял своим присутствием. Законтаченными объявлялись все, кто ел с ним с одного стола. И все потом набрасывались на подлеца, убивали его долго и мучительно… Уж лучше объявиться сразу, так хоть не убьют. Но за Трофимом не тянулся позорный шлейф, ему нечего было бояться. Поэтому он стоял перед смотрящим с высоко поднятой головой.

– Все путем, братва. Я чистый.

– Ну, хорошо… Сам откуда?

– Из Чернопольска.

Блатарь с изрытым лицом оживился.

– А конкретно?

– Из Вороньей Слободки.

– И я оттуда… Почему тебя не знаю?

Трофим пожал плечами. Воронья Слободка – само по себе место известное. И ее обитатели знают друг друга если не в лицо, то хотя бы по именам… Но Трофим водился с мелкой шпаной, в кругу которой было больше громких понтов, чем реальных дел. Серьезные люди ходили где-то рядом, свысока поплевывая на молодняк…

– Да, наверное, сел рано, в шестнадцать.

– А сейчас тебе сколько?

– Ну двадцать…

– Два года отмотал, что еще два года делал?

– В армии служил…

Опять же не самый почетный факт из его жизни. Но скрывать его Трофим не имел права. Все равно ведь узнают.

– Сапогом был? – поморщился земляк.

– Ну да… Но я в стройбате. Людей с автоматом не караулил…

– Как же так, правильный пацан, а в сапоги влез, а? – с осуждением покачал головой Витой.

Трофим понимал, что в этом факте его биографии ничего особо страшного нет. Тем более что стройбат – это почти зона, потому как живут там по понятиям… Главное, нужно дать достойный ответ на заданный вопрос, тогда все будет в норме. А начнешь мямлить, путаться – вмиг сожрут…

– Да менты прижали – или служить, или снова закроют, – неторопливо проговорил он.

– Так лучше на крытый.

Трофим не растерялся.

– Не вопрос, – кивнул он. – Если б по своей статье, то лучше за решки. А если к чужому паровозу пристегнут… А к тому все и шло…

Он знал, что в тюрьме не очень жалуют арестантов, закрытых по чужой вине. За лохов таких «пассажиров» держат. На том и сыграл…

– Лучше в стройбат, чем чужая чалма.

– Дело говорит, – кивнул рахитно-лопоухий.

Голос его звучал на удивление сильно и густо.

Трофим облегченно вздохнул. Можно сказать, отмазался… Только дуболомы вроде Севчика считают, что в зоне ум не нужен, если есть сила. Тупая морда никогда высоко не поднимется, какой бы здоровенной она ни была. Чтобы стать авторитетом, нужно уметь держать не только удар, но и базар. Глупая голова с мощными мышцами сможет постоять за себя, но разрулить ситуацию за всех никогда не сумеет. Масло в голове нужно иметь, чтобы за словом в карман не лезть…

– А в Слободе кого знаешь? – спросил земляк.

– Э-э… Ты извини меня, брат, не видел я тебя раньше… – не заискивающе, но и не буром спросил он. – Ты бы назвался, я бы сказал…

– Рубач я… Если ты из Слободки, должен знать…

Трофим облегченно вздохнул.

– Ну а то… Ты с Кимом и Мослом тусовался… Вас еще мусора повязать пробовали, так вы им перцу всыпали… Я тогда совсем мелким был, только слышал, а не видел…

Давно это было, лет шесть или семь назад. Блатная малина, дым коромыслом, и вдруг менты. Братва в дупель, говорили, пьяная была, а менты дубовые, потому и на рожон полезли. Стрельбы и поножовщины не было, но мусорам, говорили, конкретно досталось.

– Но ведь слышал же, – самодовольно улыбнулся Рубач.

Приятно было осознавать, что братва услышала отзвук его хоть и былой, но славы.

– Громко звучало, потому и слышал.

Но на этом разговор не закончился.

– Еще кого знаешь? С кем на крытом был, с кем на зоне чалился?

Трофим выдал целый список имен, некоторые из них имели довольно веское значение в воровской среде.

– Это хорошо, что ты в теме, – взял слово Витой. – А к нам за что зачалился, так и не сказал. Что менты шьют?

– Сто вторую…

Трофим немного слукавил. Ему предъявили обвинение в нанесении тяжких телесных и незаконное применение оружия. Но и сто вторая статья в его деле тоже присутствовала, хоть и косвенно.

– Замокрил кого-то? – спросил Рубач.

– Нет, покушение на убийство…

– Ты в отказе или как?

Вопрос этот был задан неспроста. Если вина Трофима не доказана, Рубач не смел вникать в его дело. Но если все ясно, он мог спросить, хотя и в этом случае совсем не обязательно было ему отвечать. Но Трофим ответил:

– Да нет, менты накрепко все сшили, в сознанке я… Фофан один в кабаке наехал, ну, я шмальнул из волыны…

– Из волыны?

– Ну да… Я человек серьезный, и делюги серьезные, потому и волына нужна…

– Ты что, гопник?

– Нет, хаты выставляли, сладкие фраера там…

– А волына откуда?

– Ну, это мое дело.

– Твое так твое… Ты мне вот что скажи, а на Линейной куражного сделали – твоя работа? Недели три назад…

Трофим понял, о чем разговор. Именно там и убили они с Петрухой цеховика… Но признаваться в этом он не стал. И многозначительно поджал губы, пристально глянув на Рубача. Может, он и авторитетный человек, но и сам Трофим не сявка какая-то. И вообще, косяк это – чужие дела выстукивать…

Витой нехорошо глянул на Рубача, тот стушевался. Но не заткнулся.