– Пошли. – Я Лису руку протянул, помог с земли подняться.
– Я воду чую. – Он потер горло, глянул на меня хитро. – Близко…
Река иль ручей в лесу, что дорога верная – всегда хоть к какому краю леса да выведет. А там и нашу тропку сыщем, назад воротимся… Лишь бы Хитрец да Бегун нас искать не отправились.
Ручей и впрямь совсем рядом оказался. И какой ручей! Чистый, прозрачный – будто от самого Студенца начало брал. Одно худо – не подобраться было к нему никак: кусты намертво сцепились над водой ветвями гибкими, будто уберечь хотели чистоту да красоту такую от глаз чужих.
– К ручьям зверье всегда тропки торит, – потер затылок Медведь. – Коли пройти по нему немного, непременно такую сыщем.
Ну, нет! Не тропки нам искать надобно, а по ручью к краю леса идти да помнить о родичах, на тропе оставленных. Доберемся до них, а там уж и напьемся вдосталь.
– Нет! – сказал, будто отрезал, но Лису указы мои – что мертвому припарка.
– Пить хочу! – заскулил визгливо.
От голоса его побежало по деревьям эхо, зашелестело легким ветерком в кустах:
– Хочу, хочу, хочу…
– Тогда – пей! – рявкнул я, на строптивца не глядя.
– И напьюсь! – Он вытянул из-за пояса топор, принялся с шумом и треском кусты крушить.
Топор хорошо дерево твердое рубит, а кустики гибкие лишь кору на нем оставляют да гнутся под ударами…
– Хватит! Не дури! – одернул брата Медведь, да без толку.
Тот губу закусил упрямо, заменил топор ножом охотничьим, начал по очереди ветви непослушные срезать.
Этак он допоздна провозится… А что сделаешь? Медведь без него с места не сойдет…
Я устало опустился на траву, уставился на пыхтящего от усердия охотника. Кустарник ему неохотно поддавался, сыпал на голову листочки зеленые, будто хотел упредить о чем-то. Странные листочки, я таких еще не видывал. Да и кустов таких встречать не приходилось… Вон один листик прямо на рыжие Лисьи космы осел, будто птица из краев дальних залетевшая, отдохнул немного, взмыл, ветром влекомый, и опустился малой ладьей на воду прозрачную…
– Остановись, Лис! – завопил я, глазам не веря. Вот тебе и сказки дедовы! Когда бы знал, что они правдой окажутся?!
– Ис-ис-ис! – отозвалось, дразнясь, эхо.
Лис нож выронил, обернулся ко мне исполошно.
– Гляди!
Я рубанул с ходу ветку зеленую, швырнул ее в ручей. Сперва она лишь покачивалась, течением колеблемая, а затем вдруг сморщились листья жалобно, потемнели, будто пеплом припорошенные, да и ветка сама скорчилась, дрожа, вмиг из девки цветущей в старуху обратилась…
Вода ее на бережок вынесла и там оставила, свое дело свершив. Приняла гибкую да зеленую, а отдала уж желтую, сухую. Мертвую…
Медведь охнул, а Лис все на ветку глядел, смекалку да болтливость свою утратив.
– Вода – мертвая! – гаркнул ему в ухо.
– Мертвая, мертвая, мертвая! – захохотало эхо лесное.
Эхо ли? Может, все тот же Лешак над нами потешается?
Что же мне Хитрец о нежити лесной говорил, как учил ее одурачивать? Настало время пожалеть, что не всегда наставления его скучные выслушивал – думал, не сгодятся они никогда… Что же делать-то?
– Эге-гей! – раздался совсем близко голос.
Нет, на сей раз мы уж ученые – на крик не побежим!
Лис, ручьем обманутый, на весь свет озлился, рявкнул в ответ:
– Гей!
– О-ох! – выдрался из-за елей маленький странный человек, ухмыльнулся: – Еле сыскал вас!
Хитрец? Как он?.. И почему обряжен в Бегуна рубаху, что ему до пят достает, да еще и навыворот? А у того, наоборот, срачица Хитрецова маленькая натянута и руки из рукавов до локтя торчат…
Мы с Медведем еще глазами хлопали, а Лис уж зашелся в хохоте, про все напасти забыв. Над Бегуном потешался… И чего они не поделили – все, как петухи, друг на друга наскакивали…
– Ох, Лешачиха заиграла… – Хитрец тяжело рухнул возле меня, утер ладонью потный лоб. – Хорошо хоть сразу ее приметили, а то никогда бы не сыскали вас, хоть меняйся одежей, хоть нет…
– Лешачиха? Одежа? Ничего я понять не мог.
– Лешачиха! – Глаза у Бегуна восторгом горели да задором. – Вы ушли, а через миг она явилась! Огромная, страшная. Да как захохочет! Я труханул маленько, а Хитрец быстро смекнул, что вы в беду угодили, и припомнил, как отвадить ее. Поменялись мы с ним одежей, наизнанку ее вывернули. Лешачиха нас и не заметила… Поозиралась, поозиралась и за вами побежала. А мы за ней… Бегает она шустро, только ветки позади трещат. Потеряли мы ее было да тут ваши голоса и услышали…
– Горазд ты брехать! – унял смех Лис.
– Я?! – У Бегуна чуть слезы на глаза не навернулись. – Я видел ее! Видел! Огромная, будто туча, Да такая же дымная!
– То, верно, туча и была… – не успокаивался Лис.
Бегун рукой махнул, отвернулся обиженно. Видел он Лешачиху иль примерещилось только, а коли говорил Хитрец, что надобно портами поменяться да надеть их наизнань, то так и делать следует. Он дурного не присоветует…
– Одежей меняйтесь! – велел я охотникам и сам первый свою срачицу сбросил.