Ладья света

Мефодий предпочел не озвучивать, что он-то как раз и видел. При резком обнаружении чего-либо возмутительного виновным обычно оказывается не тот, кто все сделал, а тот, кто первым вякнул. Этот принцип он усвоил еще на Большой Дмитровке, 13.

— Где они, эти глиняшки? — крикнула Фулона, отшвыривая учебное и материализуя свое истинное — закатным золотом пылающее — копье.

Глиняшек стали искать, но их нигде не было. Лишь зоркая Дафна, когда закончила хохотать, углядела, как в дальнем кустарнике мелькнула и скрылась спина, имевшая цвет речного берега. Из кустарника кто-то быстро высунулся, махнул рукой и исчез уже окончательно. Выглянувший глиняшка — Дафна могла поклясться, что не ошиблась, — тащил с собой боевой топор кого-то из оруженосцев и мангал Ламины.

— Глиняшки ушли. Думаю, больше не придут, — сказала Дафна.

— Куда они ушли? — недоверчиво спросила Фулона.

— Ну не знаю… куда-то! Думаю, где-нибудь устроятся и будут жить. Маскируются они отлично. Сомневаюсь, что их найдут. Стражи, может, но не люди.

Фулона задумчиво посмотрела на Дафну:

— Ты серьезно?

— Ну да, — подтвердила Дафна, безуспешно поискав в себе некоторое количество серьезности.

— Копья им не вредят. Пули, видимо, тоже. Сил в каждом — как в тракторе! Ну и сотворила ты их, светлая! А много в них магии? Долго они будут жить?

Дафна замотала головой, радуясь, что сможет сказать Фулоне что-то утешительное:

— Да нет! Не особенно долго! Два в восьмой степени — это же шестнадцать? Значит, всего шестнадцать лет!

Малара, стоявшая рядом, издала хрюкающий звук и затихла.

— Кто учил тебя математике, светлая? — ласково спросила она.

— Я болела, — торопливо ответила Дафна.

— Все пятнадцать веков проболела? — удивилась Фулона, много слышавшая об эдемском образовании.

— Откуда пятнадцать веков? — возмутилась Дафна. — Курс математики всего четыреста лет! А что такое?

— Да ничего, — мирно сказала валькирия золотого копья. — Уже ничего!

Собираясь продолжать учебные бои, Фулона поднесла к губам свисток, но тут ее оруженосец, смотревший из-под козырька руки на освещенную солнцем реку, крикнул: «Эй! А это что?» — и сбежал с холма.

По реке плыли двенадцать деревянных гробов. Временами то один, то другой утыкался в берег, и его поворачивало течением. Даже Ирке с ее новой должностью менагера некроотдела стало зябко на душе. Все же она первой зашла в воду и, цепляя гробы рункой, стала подгонять их к берегу. Ей помогали оруженосец Бэтлы, Мефодий и Матвей Багров.

Крышки гробов были забиты гвоздями, отчего гробы не тонули, когда им случалось перевернуться. Переглянувшись с Фулоной. Багров открыл брошенным ему с берега ломиком один из гробов, на миг оцепенел и тотчас поспешно стал его закрывать.

— Ну, что там? — крикнула ему Бэтла.

— Ничего!

— Покажи!

Крышку подняли повторно. Внутри обнаружилась выполненная в полный рост восковая фигура Гелаты, вылепленная с необычайной тщательностью и столь же тщательно одетая. Казалось, это сама Гелата, но бледная и с руками, сложенными на животе, как у покойников. В следующем гробу оказалась Ламина. В третьем — Радулга. В следующих — Ильга и Хола.

Мастерство изготовителя фигур было изумительным. Им владела ненависть, доведенная своим накалом до чего-то похожего на любовь, но обратного ей. Не знай Ирка, что Бэтла, живая и невредимая, стоит рядом с ней, она вполне поверила бы, что та лежит в гробу.

— Очень трогательно! Теперь я хотя бы знаю, как буду выглядеть мертвой! Остальные этого счастья, думаю, лишены! — через силу улыбаясь, сказала Гелата

Валькирия воскрешающего копья была первой, кто смог шутить. Кроме того, Гелата продолжала гладить кота, решившего болтаться у нее на нагруднике до ближайшего четвергового дождика.

— Чур-чур! Дурной знак! Кто видит дерево постучать? — суеверно воскликнула Ильга и, не найдя поблизости дерева, принялась плевать через плечо прямо на стоявшего за ней оруженосца

— Ерунда! Не делай этого! — поморщилась Ламина.

— Что — ерунда?

— Если бы существовали дурные приметы и если бы они действительно работали, мрак давно отправил бы всех суккубов рассыпать в кафешках соль или высвистывать деньги в метро! Вообрази! Соль, рассыпанная в десяти тысячах московских кафешек — и город с треском проваливается! Но раз этого не происходит — значит, и приметам нет смысла верить!

— Тебе хорошо говорить, светлая! Тебя-то в гробу нет! — едко сказала Радулга.

— Перестаньте! Не ссорьтесь! — Фулона перевернула свою куклу-двойника. Под куклой обнаружился узкий конверт, который валькирия, опасаясь нарваться на атакующую магию, вскрыла наконечником золотого копья.

— Вот оно! Место и время очередных Запретных боёв. И скоро: уже во вторник. — сказала она тихо.

— Где?

— Тут только координаты.

Алик достал планшет и стал смотреть по карте.

— Сургут. Точнее, окрестности Сургута ближе к Нефтеюганску. Кто-нибудь когда-нибудь летал в Сургут?

— Судя по самодовольному тону, ты летал. — сказала Ламина.

Алик покраснел:

— Когда зимой смотришь с самолета, там повсюду круглые болотца, похожие на ледяные спирали. Их очень много. И между ними лес.