Ладейная кукла (сборник)

Янис собирался было спросить — почему именно из «Аполлона», ведь есть же и другие космические корабли, но в женском смехе слышалось такое довольство, будто кто-то гладил ей грудь, что Янис положил трубку.

В детстве Лаурис был такой трусоватый, что, оставшись один, всегда икал и потом два дня страдал поносом, а теперь вот — извольте-ка: в Болгарию!

Контора рыболовецкого колхоза не отвечала. Янис позвонил диспетчеру. Ответила женщина.

— Там что, ни одного мужика нет? — осведомился Янис.

— …ветер юго-западный — два-три балла. Высота волны — ноль-один метр. Ночью возможны грозы. Видимость хорошая.

— Хватит тебе, голубушка. Я…

— …ноль-один метр. Ночью возможны грозы. Видимость хорошая. Сегодня и завтра ветер юго-западный…

Миллион раз слышанные слова, это же его, Яниса, жизнь, еще совсем недавняя, буднично-привычная и тяжелая, теперь она казалась долгим, сплошным приятным праздником, который кончился так же вдруг, как все кончается на этом свете. И здесь что-то изменилось навсегда — вместо хриплого голоса старого диспетчера записанный на ленту прогноз погоды… Когда привыкнешь — никакой разницы… Янис понимал, что единственный путь для него — возвращаться к своим. Впрячься в работу и все забыть. Разумеется, если его теперь возьмут… Люди-то ничего, люди поймут. Вот только председатель… Просить Янис не пойдет… Хотя нет, не то что просить, а объясниться, если дело к этому пойдет. Янис вернется к своим ребятам, хотя от порта до Ильзиного дома рукой подать. Ильза ты, Ильзочка… А если Ильза вдруг?.. Сердце на миг екнуло и замерло. А если вдруг… Даже испарина на лбу выступила. Он взял с пола бутылку и налил стакан доверху.

…В суде голос Ильзы так изменился, что Янис уже ничему не верил. Ни следа грустной вяловатости, глаза холодные и спокойные, руки, такие трепетные по ночам руки, спокойно скрещены поверх пальто, спокойно держат сумочку… О всем случившемся она говорила таким голосом, словно он, Янис, какой-то колхозник, у которого она покупала на зиму картошку. Он смотрел на нее — ведь ты же меня любила! Сколько раз ты говорила это мне, но я понимал это и без слов, последним олухом надо быть, чтобы не почувствовать это. А теперь? И вдруг сразу все изменилось, все забыто — ничего не было. Почему твои руки такие спокойные и глаза такие холодные? Не может быть, я не верю, что ты четыре года притворялась, чтобы теперь прийти сюда такой, какая ты есть на самом деле… Если бы Ильза сейчас посмотрела мне в глаза, она вспомнила бы все и ей не оставалось ничего другого, как сказать одну правду, и суд оправдал бы Яниса, и они вместе поехали бы домой… Но Ильза смотрит на Яниса, не видя его. Ильза ничего не изображает, она смотрит на Яниса, как на чужого, и надежда, что происходит недоразумение, нечто необъяснимое, невероятное недоразумение, — эта крохотная малость надежды тускнеет и опадает, пока не угасает совсем, — Янис для Ильзы всего лишь незнакомый продавец картошки из далекого колхоза, и судья, спустя какое-то время, чихая и сморкаясь, прочитал по бумаге приговор — два года…

Янис выпил стакан до дна и передернулся. Нет, все равно пойдет к своим ребятам, хотя от рыбацкого порта до Ильзы и ее дома рукой подать! Такие холодные глаза!.. И белые руки поверх пальто — без кольца, подаренного Янисом, с которым Ильза не расставалась, даже когда тесто месила для пирогов… Если бы тогда объявился такой вот Казимир, может быть, все окончилось иначе и раньше? Мысли стали путаться и обрываться, только Ильза все стояла перед Янисом такая, как тогда в суде, и как Янис ни крутился на стуле, жмурясь, свирепо тряся головой, Ильза стояла в нескольких шагах от него, смотрела на него и не видела его.

Потянувшись к телефону, он уже знал, что не надо этого делать, но рука сама дернулась. И знакомый номер набирала — мозг как будто не принимал в этом участия — только сама рука, и Янис с каким-то удивлением ожидал, что же сейчас произойдет. Рука этого знать не могла, рука действительно не знала, что Янис скажет, если там — в его доме — кто-то снимет трубку. Блеснула надежда, что никто не ответит, что Ильзы там нет… Но Ильза была, и в трубке послышался Ильзин голос, приятный, торопливый и предупредительный:

— Вас слушают…

Словно всего час назад расстались!.. Ильза всегда говорит — вас слушают. Тогда Янис еще думал, что это она от имени их обоих отвечает. Ему это нравилось, и он всегда подшучивал над нею…

Янис посидел, понурясь, подобрав ноги под стул, понимая, что сказать-то ему нечего, так как голос в его доме веселый, он кого-то ждет, а его, Яниса, там нет… И он положил трубку.

Видимо, прогноз погоды для рыбаков был точный — за окном начался дождь. Янис торопливо стал натягивать свою «робу». «Дождик меня выручит, — подумал он. — Хороший летний грозовой дождь… с громом. И пустая, залитая улица».