Лаборатория зла

– Пустите! Пустите!

Лера резко открыла глаза. Оказывается, она заснула.

– Сволочи!

Она покрутила головой, пытаясь понять, что происходит.

Интересно, сколько прошло времени? За окном было темно.

– Сволочи!

Небольшая группа людей в белых халатах буквально втащила в комнату девушку, которая отбивалась изо всех сил, пытаясь ударить кого-нибудь из врачей по лицу.

– Сволочи! Уберите руки!

Лера забилась в угол кровати, с ужасом глядя на то, как девушку привязывают к кровати и делают укол.

Лера стыдливо опустила глаза. Она ничем не могла ей помочь.

Среди врачей суетился доктор Громов. Лера видела его краем глаза, но не смела на него взглянуть, дабы не вызвать его ярости.

– Забавно, очень забавно! – он возбужденно скакал вокруг привязанной девушки, по своему обыкновению, цинично тыча в нее пальцем и скаля зубы в пренебрежительной усмешке.

Лера сидела, испуганно поджав под себя ноги, усилием воли заставляя себя не глядеть на доктора Громова. Ей так страшно было сейчас, ей так нужна была его поддержка, но она знала, что именно в этот момент ей рассчитывать абсолютно не на что, любое ее внимание к нему вызовет лишь вспышку ярости – а потому ей оставалось лишь сидеть, замерев неподвижно и мужественно стиснув зубы, чтобы не закричать от ужаса и отчаяния.

«Правильно, правильно.».

Лера знала, что, несмотря на видимое безразличие доктора Громова, он на самом деле не оставляет ее без внимания.

«Правильно, Лера. Так и надо. Молодец.»

Она была благодарна ему и за такую поддержку.

Пытаясь отвлечь свое внимание от прибывшей девушки, Лера, собрав все свое мужество и стараясь казаться спокойной и безучастной, пытаясь унять дрожь в теле, осторожно вскарабкалась на подоконник и бросила взгляд через стекло.

На дворе стояла ночь. За окном было так темно, что силуэты деревьев, прорастающих во дворе лаборатории, были едва различимы. Вокруг было тихо-тихо, и эти вопли, так внезапно прорезавшие этот ночной покой, казались совершенно противоестественными, отчего вселяли ужас, охватывавший все Лерино нутро.

Страх.

На улице, среди всей этой темноты, маячило неугомонное пятнышко ярко-красного цвета. Даже при таком освещении куртка Каспера неизменно бросалась в глаза – неужели он правда выбрал себе такое обличье только для того, чтобы она, Лера, могла его видеть? И неужели он не спит ночью только из-за нее?

Все внутри неожиданно размягчилось и задрожало, сковывающее ее напряжение словно полезло наружу, прочь из ее тела, расслабляя мышцы и вытекая вязким теплым потоком через поры на коже, превращаясь в обескураженную благодарность. По щекам катились слезы. Лера была отчаянно признательна доктору Громову и Касперу. Чем она, ничтожное глупое существо, один из не вполне удачных, среднестатистических экземпляров их опытов, вызвала к себе такую заботу и внимание?

Страх.

Каспер ободряюще помахал рукой. Это означало то, что она в безопасности.

Облегчение. И признательность.

«Успокойся. Ты же видишь, что все нормально. Глупая девчонка! Слезай с окна немедленно! Или ты хочешь, чтобы все прибежали укладывать тебя спать? Неужели ты до сих пор не понимаешь, что такое внимание все испортит?»

Доктор Громов был с ней всегда. Даже в ее мыслях.

Она послушно спрыгнула с подоконника, словно бы услышав его голос.

Послушание.

Признательность.

– Эй, послушай!

Громкий шепот вывел Леру из задумчивости, и она, резко дернувшись, закрутила головой, осматривая темную комнату, в которой находилась. Переполненная своим страхом, она не заметила, как врачи покинули помещение, оставив прибывшую девушку привязанной к кровати. Интересно, сколько времени она просидела на подоконнике в оцепенении?

– Ну послушай же!

Она закрутила головой еще интенсивнее, все еще не понимая, кому принадлежит этот громкий шепот, отдающий зловещей хрипотцой.

– Эй, ну ты видишь меня или нет? Дура! Поверни голову!

Отравленный мозг работал по-прежнему медленно, но Лере наконец удалось сообразить, что к ней обращалась та самая девушка, которую привязали к кровати.

Она нерешительно подошла к ее койке.

Девушке на вид было лет тридцать или около того. Было видно, что она ужасно худая, щеки ее впали, а глаза лихорадочно блестели, несмотря на то, что взгляд ее был несколько туманен, а язык заплетался. Видимо, они укололи ее чем-то успокоительным, но она еще не успела крепко уснуть.

Девушка выглядела безобразно – лицо ее было покрыто пятнами от размазавшейся косметики, которую, вероятно, не очень успешно пытались отмыть, а волосы, завязанные в два нелепых хвоста, закрепленных по обеим сторонам головы, спутались и свалялись в сальные веревочные субстанции.

– Послушай. Развяжи меня, а?

Лера застыла в нерешительности.

– К кому обращаюсь? Развяжи, а! Ты же можешь!

– Зачем? – Лера присела на корточки, косясь на Надзирательницу, прикорнувшую на стуле в дверном проеме, – Не надо. Веди себя тихо, и завтра они сами тебя отвяжут.

– Завтра! – пренебрежительно фыркнула собеседница, – Что значит завтра? Ты думаешь, что я хочу лежать тут вот так до завтра? Я хочу уйти отсюда сейчас же!

Внутри снова появилась дрожь. Липкий страх потихоньку начал подниматься откуда-то из желудка, проникая в гортань, приклеивая язык к зубам нижней челюсти и анастезируя голосовые связки. Мысли шевелились в голове еле-еле. Лера плохо понимала происходящее. Все казалось нереальным – и эта темная комната, и темный скрючившийся силуэт в дверном проеме, и этот лихорадочный, нездоровый блеск в глазах молодой женщины, и этот зловещий пренебрежительный шепот.

Лере стало страшно. Говорить было так же тяжело, каждое слово требовало усилий, словно ей приходилось выдавливать их из онемевшего горла.

– Бежать отсюда бесполезно. Я пробовала! Ничего не получится. Если ты будешь вести себя тихо и не будешь привлекать к себе внимания, то завтра же они тебя развяжут, и мы вместе что-нибудь придумаем. Поверь мне!

– Поверить тебе? – собеседница снова пренебрежительно фыркнула, – Почему я должна тебе верить? Кто ты – и кто я? Развяжи меня, говорю тебе! Я не собираюсь оставаться здесь до завтра. Ты, конечно, можешь сидеть тут и подыхать, безропотно слушаясь этих извергов, но хотя бы не мешай мне и сделай что-нибудь путное. Развяжи меня!

Лера все еще мялась в нерешительности.

– А ты что, знаешь, как отсюда бежать?

Девушка тихо рассмеялась.

– Конечно, знаю! – ответила она высокомерно, – Ну, так мне долго еще ждать?

Дрожащими пальцами Лера взялась за узлы и начала их потихоньку расковыривать. Развязать эти путы оказалось не так-то просто, тем более что руки не слушались, кончики пальцев, казалось, совсем онемели и потеряли всякую чувствительность, а голова соображала так плохо, что Лера с трудом себе представляла, что она делает и что последует в дальнейшем.

– Пошевеливайся, ну! – подгоняла ее собеседница. В отличие от Леры, она не теряла расположения духа. Наконец дело было сделано, и девушка резко подскочила на кровати. Не успев понять, как это произошло, Лера ощутила удар об пол и обнаружила себя лежащей на линолеуме, лицом вниз, ощущая боль в правом предплечье, на которое она упала, и в нижней челюсти с той же стороны.

Ее новая знакомая отчаянно рванулась к дверям.

Перед глазами все металось и кружилось, сливаясь в единый цветной водоворот.

Лера снова сидела на кровати, испуганно поджав под себя ноги и уставившись горящими глазами в центр комнаты.

Комната была освещена, откуда-то взялся свет, слепящий, отражающийся в глазах множеством пляшущих человечков, сливающихся в единое пятно и вновь разбегающихся в разные стороны.

Новая девушка трепыхалась на кровати, выкрикивая ругательства так громко, что барабанные перепонки, перегружаясь и пульсируя, были готовы лопнуть в любую секунду.

Куча людей в белых халатах окружало новенькую, пытаясь ее угомонить – среди них Лера узнала Надзирательницу и ее помощницу.

– Это она! Она виновата! Вяжите ее! – новенькая девушка орала, вырываясь и делая нервные движения рукой в сторону Леры, – Она! Держите ее, не меня! Сволочи!

Лера в ужасе застыла.

– Лена, успокойся!

– Сволочи!

Она уже не понимала, кому какой голос принадлежал.

– Лена, ляг!

– Еще посмотрим, кто тут сволочь.

Перед глазами плыли цветные пятна.

– Прелестно, прелестно, – суетился доктор Громов.

– Сволочи!

– Ничего не бойся! – крикнул Каспер. Его голос был слышен даже из-за окна.

– Лена, лежи.

– Сволочи… Уроды… – видимо, Лене вкололи что-то еще – язык ее стал заплетаться еще сильнее.

– Очаровательно, – восхищенно произнес доктор Громов, – Какой прекрасный экземпляр.

Голова закружилась еще сильнее.

– Не надо… Не надо… Тупицы! – пропищала проснувшаяся Клавдия, приподнявшись на кровати и стиснув одеяло обеими руками, прижимая его к груди и натягивая до самого подбородка.

«Молодец, молодец. Так и надо. Дура! Отвернись!».

– Лена, лежи. Уснула?

– Отвернись! Язык через ноздри! – неодобрительно крикнула Мариночка.

– Ну, ты еще покричи. Тихо!

– Фу, сопливые носы… Мерзко, мерзко! – голос Мариночки стал менее уверенным.

Головокружение усилилось так, что Лера почти ничего не видела.

– В покое! Он туда не пошел. А я? Оставьте!

– Катя, спи.

– Щеки пузырем!

– Марина, сейчас получишь укол.

Лера сжалась на кровати, отчаянно приложив руки к ушам, но сквозь щели между пальцами ладоней продолжала слышать пробивавшиеся сквозь ночное благополучие голоса.

– Зачем, для чего?

Ее тошнило.

«Лера, Лера. Лера!».

Ей казалось, что еще чуть-чуть, и она потеряет сознание. Мозг постепенно набухал, отчего набрякшие сосуды распухали еще сильнее, начиная лопаться и вызывая головокружение.

– Лера!

Она открыла глаза.

Новенькая девушка спала. Алина сидела на кровати, скрестив ноги и качаясь из стороны в сторону. Эльвира Борисовна лежала неподвижно.

– Лера!

Лера беспомощно подняла глаза на Надзирательницу, не понимая, чего она от нее хочет.

Клавдия по-прежнему полулежала на кровати, прижимая одеяло к подбородку и испуганно сверкая круглыми глазами.

– Убирайтесь, – отворачиваясь, Мариночка недовольно ворчала что-то себе под нос, укладываясь спать.

– Лерочка, ты как?

Надзирательница стояла прямо перед ней, склонив к Лере свое некрасивое лицо, изображавшее участие.

– Идиотка, – прошипел доктор Громов, злобно косясь на Леру. Он стоял прямо за спиной Надзирательницы.

«Ничего не бойся!» – Каспер по-прежнему маячил за окном.

Сосуды в мозгу шевелились, словно черви, съеденные на ужин и улегшиеся тяжелым скользким комом в желудке.

Кажется, кроме Надзирательницы, больше врачей в комнате не было. По крайней мере, голова кружилась так, что перед глазами все плыло и качалось, и Лере трудно было что-то разглядеть.

– Лерочка, ты как? Таблеточку дать?

Кажется, остальные подопытные уже засыпали.

«Ничего не бойся!».

«Идиотка!».

Доктор Громов был рассержен.

Тошнота не отступала. Ничего не понимая, Лера уставилась в водянистые глаза Надзирательницы, по-прежнему не понимая, чего та от нее хочет. Кровь растекалась по мозгу. Надорванные сосуды конвульсивно пульсировали.