Лабиринты времени

Верный и Сом, скрывшиеся в темноте пещеры, держали наготове топоры. Мелик приказал им не торопиться, а юноши слушались его, как вождя. Мелик поднял свою палицу и замер в ожидании боя. Юноши думали, что медведь опустит передние лапы на груду камней и примется разрушать укрепление. Но зверь неожиданно просунул в отверстие мохнатый лоб и раскрыл пасть, обнажив два ряда острых, как дротики, зубов. Топоры Верного и Сома с силой врезались в лоб хищника; Мелик взмахнул палицей, но низкий потолок помешал нанести удар, и медведь с ревом отступил. Он не был даже ранен – ни одна капля крови не выступила на его морде, но его горящие маленькие глазки и лязг мощных челюстей яснее ясного говорили о возмущении оскорбленной силы. Однако медведь не пренебрег полученным уроком, вместо того, чтобы идти напролом, он решил уничтожить опасное препятствие – и толкнул преграду лапой. Стена зашаталась и дрогнула, тогда, удвоив усилия, медведь стал расшатывать преграду. Он наваливался на нее плечом, толкал лбом, цеплялся когтями и тянул к себе, наконец, отступив, он с разбега бросился на нее всей тяжестью своего массивного тела. Обнаружив слабое место у основания стены, медведь сосредоточил на нем все удары – это место было недосягаемо для людей, и они не могли помешать разрушительному натиску противника. Тогда и охотники быстро изменили способ защиты: Мелик и Сом подперли бревнами опасное место, и стена перестала шататься. Верный же высунулся в отверстие и подстерегал мгновение, чтобы метнуть дротик в глаз противника. Вскоре медведь заметил, что слабое место в преграде перестало шататься от его толчков, и это непостижимое явление, шедшее вразрез со всем его долголетним опытом, озадачивало и раздражало его. Медведь отошел на шаг, сел на задние лапы, недоверчиво тряхнул головой, а затем снова попробовал расшатать стену. Когда и на этот раз преграда не поддалась, медведь пришел в ярость и оставил всякую осторожность. Отверстие, которое медведь заметил в стене, притягивало к себе, и зверю казалось, что здесь он найдет свободный проход. С разбега медведь бросился на него, дротик просвистел и впился ему в веко, но уже ничто не могло остановить сокрушительного натиска этого живого тарана. Стена рухнула.

Мелик и Сом отскочили в глубину берлоги, а Верный не успел сделать этого, чудовищные лапы медведя подмяли охотника – и послышался треск ломаемых ребер. Верный не мог противостоять огромной силе гиганта – и покорный, беспомощный, как лошадь, настигнутая львом, находился в каком-то смертельном оцепенении. Мелик сперва растерялся от неожиданного прорыва зверя через их укрепления, но взял себя в руки, увидев опасность, угрожавшую его другу Верному, и загорелся воинственным пылом. Он, отбросив ставший не нужным топор, обеими руками схватил свою узловатую палицу. Медведь заметил его движение и, отложив расправу со слабым противником, с грозным рычанием шагнул навстречу Мелику. Но не успел зверь пустить в ход свои страшные когти и клыки, как палица вождя молниеносно хватила его по челюсти. Удар, нанесенный искоса, был не очень силен и не опасен, но пришелся по чувствительным местам и причинил такую боль, что хищник осел и завыл. Второй удар палицы упал на несокрушимый череп – это была ошибка, медведь почти не почувствовал боли, и только яростно зарычал на дерзкого врага. Мелик отпрянул в сторону и притаился за выступом скалы. Обезумевший от боли и бешенства медведь снова слепо кинулся на него, взмахнув лапой, медведь разнес выступ, за которым прятался вождь. Мелик в самую последнюю секунду отскочил в сторону, и огромный зверь со всего разбега ткнулся мордой в базальтовую стену. Оглушенный ударом, медведь зашатался. Воспользовавшись этим, Мелик с такой силой хватил медведя палицей по спине, что у того хрустнули позвонки. Зверь зашатался и упал. Мелик в упоении победы бешено колотил его палицей по ноздрям, по лапам, по челюсти, а в это время Верный и Сом вспарывали медведю брюхо топорами. Когда, наконец, окровавленная туша перестала содрогаться, охотники молча переглянулись – это был торжественный момент. Вождь вырос в глазах молодых охотников: ни Енох, ни Дикий, сын Саблезубого, ни один из тех великих воинов, о которых рассказывал старый Ворон, не могли похвалиться победой над серым медведем.