Лабиринты судьбы

Серебристая шикарная иномарка пискнула, откликаясь на сигнальный посыл Лешиного брелока. Леша неторопливо открыл дверцу, затем так же неторопливо обошел машину и открыл ее с моей стороны. Я, немного помедлив, не решаясь сесть в грязном пальто, все же опустилась на мягкое сиденье.

Леша закрыл дверцу и, взявшись за руль, повернулся ко мне.

— Тронулись, — сказал он и включил зажигание.

Машина сделала плавный круг, окатив зрителей потоком грязи из-под колес, и те, вдруг представившие из себя зрелище не менее жалкое, чем я, с руганью возвратились в здание.

17

С этого вечера все и началось. Леша повез меня по городу, наматывая километр за километром, и мы практически ни о чем не говорили. Я зачарованно смотрела в окно. Мелькающие огоньки ночного города завораживали меня, в салоне было тепло и уютно, тихо звучала приятная музыка, доносившаяся будто из корпуса автомобиля, и я, согревшись и успокоившись, задремала.

Наконец машина притормозила.

— Спасибо, — сказала я Леше, решив, что он привез меня к общежитию, но, потянувшись к ручке, посмотрела за окно и не увидела знакомого подъезда. Я взглянула на Лешу, а он, загадочно улыбаясь, ответил:

— Не стоит благодарности.

— Леша, мы где?

— Дома.

— У кого дома? — Я, глупо улыбаясь, старалась сообразить, в чем же суть этой дурацкой шутки.

— Выходи, узнаешь.

— Не выйду, — запротестовала я, неожиданно вспомнив об ужасной участи Папани и Раша. — Нет, не выйду, пока ты не отвезешь меня в общежитие.

— Боже мой, да ты знаешь, где оно, твое общежитие? — спросил Леша и закрыл уже открытую было дверцу.

— Я тебя не просила везти меня в другую сторону! Я тебя не просила вообще увозить меня из парка! — стала я раздражаться.

Снег из мягких хлопьев распался на сверкающие точечки снежинок и стремительно исполосовал пространство. Слякоть на дороге подернулась коркой и грозила превратить город в сплошной каток.

— Хорошо, — согласился Леша. — Я отвезу тебя в общежитие, но не можешь ли ты допустить, что мне просто хочется угостить тебя чашечкой кофе? — Он обаятельно улыбнулся, и, поддавшись этому обаянию, я моментально успокоилась.

— Я не пью кофе, — подумав, напомнила я.

— Ах, да! Прости, я забыл. У меня есть сок. — Он лукаво подмигнул, и я невольно улыбнулась ему в ответ.

— Апельсиновый?

— Ананасовый.

— Но Леша, — умоляюще протянула я, — мы и так уже опоздали к проверке.

— К проверке? — не понял он.

— Как же мне не хочется тебе все объяснять! — воскликнула я. — Для нормального человека этот маразм непостижим. Понимаешь… — воодушевленно начала я.

— Здесь не пойму. Можешь не стараться понапрасну. Выходи, объяснишь дома.

Я вздохнула и вышла из машины.

Никогда еще я не посещала такие дома. Если быть честной до конца, эта квартира шокировала меня своим великолепным убранством и продуманным до мелочей оформлением интерьера.

Огромная прихожая была величиной с три мои общежитские комнаты. Талантливой рукой художника она была превращена в пещеру. В неглубоких нишах мягко струился свет факелов. Они были так натуральны, что я невольно приблизилась к зарешеченным окошкам. Нет, к сожалению, всего лишь электричество.

На одной из стен висела распятая леопардовая шкура, на полу вместо коврика темный паркет украшала такая же шкура, размером побольше.

Леша открыл встроенный шкаф, и вместе со светом оттуда полилась приятная мелодия. Он помог мне снять пальто, достал свободные «плечики» и повесил на них мою грязную одежку.

— Только не в шкаф, — попросила я, опасаясь за находящиеся там вещи.

— Отнеси в ванную, — согласился он и подал мне мягкие, теплые тапочки, отороченные светлым мехом.

Я взяла пальто и пошла в указанном направлении.

Просторная комната была черного цвета. Черный кафель, черная раковина «тюльпан», отливающая вороньим агатом, и сама ванна. Лишь потолок был выложен зеркальной мозаикой. Он отражал все это блестящее великолепие и, подобно детскому калейдоскопу, преломлял отражение, составляя замысловатые узоры.

Я с трудом нашла сложенную гармошкой сушилку и повесила на нее пальто.

Над раковиной висело огромное овальной формы зеркало, по обе стороны от него в завитках золотистых лиан примостились радужные птицы с длинными перьями хвостов. Я засмотрелась на них и не заметила, как сзади подошел Леша. Он щелкнул выключателем, и птицы засветились изнутри.

— Потрясающе! — ахнула я. — Это что, музей?

— Почти, — улыбнулся Леша и выключил свет. — Пойдем на кухню, я приготовлю тебе сок.

Кухня оказалась вполне обычной: гарнитур из натурального дерева, над плитой — вытяжка, над окном — кондиционер. Белые плитки, белая поверхность разделочного стола, белый маленький телевизор, встроенный каким-то образом в углубление в стене. Коврик, как мне показалось, чересчур светлый для этого помещения. Все было ослепительно чистым и аккуратным, но ничего необычного. Я уже видела подобные кухни и в принципе не удивилась. Только раковина была непривычно разделена на три части, и в одной из них стоял посудомоечный аппарат.