На случай, если за мной наблюдают, я просмотрел еще несколько предметов. Осторожность никогда не бывает лишней, кроме того, я хотел, чтобы мои медицинские изыскания затерялись среди остального. Шесть уловок против моих преследователей: «Лечение инсулиновой комы», «Параноидальная шизофрения», «Нейромедиаторы», «Структурная психотерапия», «Атавизм» и «Пирит».
«Пирит» был, конечно, дурацкой шуткой, сразу меня выдающей.
Прямо у меня над головой появился спрайт Маэстро, зловещая штука размером с футбольный мяч. Три спрайта поменьше вращались вокруг него, словно луны.
– Тебя вызывают, – сообщила Нэнни.
– Похоже на то.
Еще раз полюбовавшись на бабочку-монарха на иконке (чем-то она мне нравилась), я вытащил руку из изумрудного делителя, что было не так-то просто: сопротивление удерживало, как смола. Медленно, но настойчиво. Символы каталога погасли, когда мои пальцы миновали их уровень, и вот я снова вижу руки, а не набор цифр вместо них. Я раскрыл ладони, сжал кулаки. Пошевелил пальцами. Все в порядке, никаких повреждений. Еще мгновение – и прямоугольник исчез.
Я закрыл глаза, чтобы вызвать свой спрайт. Не знаю, как объяснить, как это делается, пожалуй, можно сказать, что я освобождал сознание. Черные и оранжевые вспышки засветились в моей руке – ответ на вызов.
Представьте себе небольшое здание красного цвета – это школа. С колоколом. Такие школы строили в двадцатом веке в Вайоминге. Оно стоит на вершине холма на лугу. Над головой голубое небо. За школой пруд, в нем плавают утки. Воздух благоухает полевыми цветами. Идиллия, будто детство никогда не заканчивается.
Вот куда я попал.
– Добро пожаловать, – приветствовал меня мой тюремщик, – в группу для отстающих.
Глава 4
ДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ
– Порядок без хаоса – дурная шутка, – рассуждав Джим, удивляясь, почему остальные не согласны с ним. И Южанин, и Блу были глухи к его уверениям, он же считал, что ситуация рано или поздно выйдет из-под контроля. Они хотели, чтобы все прошло идеально. Идеально, идеально, идеально – ошибки быть не может. Джим был уверен, что они не видят очевидного.
– Я не желаю больше слушать о том, насколько нереален и нестабилен проект, – возразила Блу. – У нас есть сопоставимые системы и время. Если ты работаешь с нами, мы добьемся своего. А если ты не…
– Слушай, я тут с утра до ночи работаю только ради того, чтобы сделать дело. Но работа моя тонкая. Когда играешь с ДНК, играешь с константами, я же работаю с переменными.
– Я работаю с переменными постоянно, – скаламбурил Южанин.
Помню, я любил играть в «картошку» с друзьями. Мы собирались за школой и часами играли. Правила простые. Швыряешь мяч. Нужно попасть в кого-нибудь, тогда он вылетает. Но если он поймает мяч, вылетаешь ты.
Потом мы стали правила усложнять. Я и мой друг. Снова и снова. Мы взяли мяч побольше, резиновый. Удар сильнее, бросать сложнее – зато интереснее.
Как мы перешли от больших резиновых мячей к чудищам с автоматическим оружием?
Интересно, это естественная закономерность? Это нормальное развитие событий?
(Много позже, когда ничего уже нельзя будет сделать, я подумаю, что это было кровавое развлечение.)