Лабиринты надежд

— Конечно нет! Ты можешь преобразиться в Юлия Цезаря или Гамлета. Восточный шейх у нас уже есть. И мальчик-паж — тоже… — Софи повернулась. — Смотри — на лужайке основная труппа — Кери и Кеннет — брат и сестра. Кери нравится изображать мальчишку, а ещё она неравнодушна вон к тому белобрысому Шварценеггеру. Кеннет, по слухам, сохнет по мне. А живописнейшие восточные джентльмены оказывают нам честь своим присутствием.

— Осторожно! — Сид вскочил, придержав развернувшуюся Софи за локоть. Ты слишком отчаянно играешь с высотой. Может, сядешь в кресло? Извини, у меня голова кружится от одного вида… Это после того, как у соседки разбился кот. Он выпал из окна.

— Ты много повидал, бедненький… Я тоже однажды видела, как погибла Альма… Это наша собака, она родила троих щенят, а с четвертым что-то не вышло. Пока ехал из города ветеринар, Альма умирала… Она тихо поскуливала и лизала мне руки…

— Эй, перестань. Не стоит подыгрывать мне и нагнетать печаль. Достаточно того, что ты оказала любезность чокнутому гостю, переместившись в кресло.

— Спасибо. Если позволишь, продолжу дурить… — Софи строго взглянула на Сида. — Если захочешь что-нибудь рассказать мне — я тут. Самая внимательная и чуткая слушательница. Принимаю свежие исповеди и уцененные воспоминания.

Сид встряхнул головой, прогоняя искушение выложить самые постыдные свои секреты едва знакомой девушкой.

— Приготовь махровую жилетку. Обычно, исповедуясь, я сильно плачу.

— Нет проблем. — Софи закинула ногу на ногу. — Комфорт и конфиденциальность гарантирую.

— Ладно. Ты, кажется, говорила о безудержном веселье. Можно мне облачиться в Зорро? Или там… Ну, в общем, плащ, маска. Уж если ощущать себя дерьмом, то деликатнее превратиться в невидимку.

— Перебор. Ты славный парень, это сразу видно. Моя мама весьма зоркая особа, разглядела в тебе деликатность и ум. И ещё решила, что голубая спальня тебе противопоказана.

— Графиня — удивительная женщина.

— А господин Сидней Гудвин — кривляка. — Софи критически рассматривала парня. — Знаешь, ты похож на болгарина. Южно-славянский тип с турецкими кровями.

— Моя мама была итальянкой.

— Была? Извини… — Спохватилась Софи. — Мне вообще частенько кажется, что национальные различия — самая вредная из всех придуманных человечеством глупостей. Как и религиозная рознь… Нет! Молчи. Мы так никогда не договоримся. Завтра маскарад, но я никому не скажу, что ты останешься. Мы придумаем какой-нибудь жуткий трюк. Явишься в разгар бала и укусишь Пауля. Он злюка.

— Наверняка среди гостей наберется ещё пяток негодяев. Мне придется до карнавала смотаться в Африку и заразиться СПИДом.

— Отличная идея! Интересно, как выглядит костюм «вирус ВИЧ»? К несчастью, главные негодяи не появятся. Ну, например, Руфа, отбившая у меня в школе главного поклонника — тренера по баскетболу. И Алекс в отъезде. Он задолжал мне дюжину проигранных в споре пирожных с 1983 года. Я пригласила тридцать человек. Подтверждения получила от девяти. Сейчас такой сезон кто-то ещё не прибыл из колледжей, а кто-то сбежал путешествовать. Кстати, я заканчиваю Сорбонну.

— А мне не удалось завершить обучение даже в художественной мастерской, где преподавал мой дядя.

— Кажется, его зовут синьор Амирато? Его картина находится в маминой галерее. Думаю, это довольно мрачный тип. — Иронично глянула на гостя Софи.

Сид усмехнулся:

— Он подписывал своим именем некоторые мои полотна. Если кто-то мрачный, то это точно я. Дядя предпочитает «веселящий газ». Так он называет излюбленную гамму с использованием компьютерной графики и люминесцентных красок.

Софи скорчила печальную рожицу:

— Мать опять права. Она разгадала трюк сразу… Слушай, может ты и вправду оденешься Фантомасом? Уж очень много вокруг тебя загадок — кружат, как пчелы над тортом.

— Деликатное сравнение, — хмыкнул Сид. — У меня есть другое.

— Замолкни. Ты про себя уже все доложил. Ша, дорогой! — Софи встала и подняла руку. — С этой минуты объявляю тебя, Сидней Гудвин, благополучным, сытым, резвящимся на лужке жеребчиком.

— Отчаянным авантюристом и любителем приключений, — добавил Сид, щурясь от лучей заходящего солнца. Золотой поток окутал его теплом, пронизал каждую клетку избавляющегося от страхов тела. — «Господи, пусть никогда не приходит ночь», — попросил Сид, опустив веки. Когда он открыл глаза, Софи на балконе не было.

Глава 10

Графиня одевалась к встрече гостей. Генрих звонил из Барселоны и просил передать свои сожаления по поводу отсутствия на балу. Он и в самом деле обожал принимать участие в затеях Софи. И пылко, очень пылко заверял жену в своих нежных чувствах. Не слишком ли пылко? Снежина в который раз пожалела о том, что не умеет ревновать. Она переносила свои собственные качества на характер любимого мужчины и полагала, что на мелкие флирты мужа, если таковые имеются, не стоит обращать внимания. Для неё не было истинных конкуренток в сердце Мирчо, она не могла представить рядом с Генрихом другую женщину. А вдруг?