Лабиринты надежд

— Я слушал песни, когда ты пела там, в дансинге. Сюда приходят все звуки… — Он смотрел на неё очень значительно. — Меня зовут Мухаммед Али-Шах.

— Меня Анжела. — Она заколебалась, предложить ли шаху руку.

— Шах — это имя. Мой отец министр. Я изучаю международное право… Не желает ли Анжела стать моей гостьей? Я имею хорошие музыкальные записи и прекрасный кофе.

— Кофе?

— Мусульмане не пьют вино. Но очень любят красивых девушек.

Последнее заявление не понравилось Анжеле. Если она рассчитывает на серьезное продолжительное знакомство, то должна проявить себя чрезвычайно гордой девушкой.

— А русские девушки не ходят пить кофе в дом к мужчине, которого плохо знают. — Она свысока глянула на неподвижно стоящего слугу. Тот превратился в статую, опустив голову и ничем не проявляя своего присутствия.

— Я живу не один и это не мой дом. Я здесь гость и ты гость. Мы хотим слушать хорошую музыку. Это плохо? — Его глаза насмешливо щурились. Анжела сообразила, то московские студентки уже, наверняка, успели растолковать арабу все отступления от морального кодекса строителей коммунизма.

— Спасибо… А если я приду вечером после выступления, с моим другом? — Анжела мгновенно решила разыграть наивность и, конечно же, не брать к арабу Сашу. — Это руководитель нашего ансамбля. Он хорошо разбирается в музыке.

Шах не скрыл разочарования, но согласно кивнул:

— Хорошая идея, мисс… Я буду ждать.

Когда танцы закончились и музыканты начали собирать инструменты, Анжела подхватила на плечо большую лаковую сумку и небрежно бросила Саше:

— Меня не жди. Приглашена в гости. Домой доберусь сама.

— Чего-чего? — губы Саши побелели от нахлынувшего негодования. — Это к кому же? — Он схватил её за руку.

— Пусти. Не купленная. Мы — коллеги, партнеры — и все. У меня своя жизнь… — выдернув руку, она зализала ссадину на запястье, оставленную ногтем Саши. — Дикарь… Я хотела тебя с собой взять, но он сказал, что компания сугубо избранная.

— Кто он?!

— Шейх этот. Приглашает современные записи послушать.

— Идиотка! — Схватившись за голову, Саша метался по сцене. Он даже не замечал, что топчется по шнурам электроинструментов, мешая Витьке упаковаться. — Думаешь, они на русских женятся?

— Почему бы нет? Катька Марцевич мужа в Патрисе Лумумбе нашла.

— Так там же Африка! Дикари! Им нашу девку подкадрить, все равно что тебе за француза выскочить. А этот… этот хмырь чернокожий… Нет, я все же разобью его наглую морду в этом бабьем платке…

— Он одевается нормально, когда дома…

— Ага! Так ты уже проверила! — заорал Самгин, наступая на девушку с плохими намерениями. В городе он слыл драчуном.

Успев залепить ревнивцу звонкую пощечину, Анжела скрылась в кустах. В гости она не пошла — не то настроение.

На следующий день Мухаммед остановил её в аллее парка. Анжела брела на пляж, все ещё переживая вчерашнюю неудачу. На ветру развевался коротенький, не застегнутый полосатый халатик, удачно сочетавшийся с сине-белым раздельным купальником.

— Здравствуйте, мисс Анжела. Не хорошо забывать обещания. Вы испортили мне вечер. — Он говорил строго, как школьный учитель, и выглядел очень странно в черных пластиковых очках и своем арабском балахоне.

— Прошу прощения… Вчера… я хотела… У меня болела голова… Анжела почувствовала себя провинившейся девчонкой.

— Обманывать нельзя. Твоя вина потому есть ещё больше.

Внезапно вспыхнув, Анжела строптиво вскинула голову и шагнула к нему:

— А скажите, господин Шах, мы с другом поспорили, — арабы могут жениться на советских девушках?

— Эта тема должна обсуждаться в другой ситуации. — Он, кажется, не понял насмешки. Сняв очки, явил взгляду девушки огромные, черные, со сверкающими белками глаза в соблазнительных мохнатых ресницах. И снова Анжела почувствовала, что по части женского пола иностранец большой специалист.

— Приходи, если захочешь обсудить брачный кодекс. Я же хочу стать юристом. — Он даже не улыбнулся. Махнул рукой поджидавшему в десяти шагах «компаньону» и величественно удалился по тенистой, усыпанной цветами розовой мимозы аллее.

… - Чего грустим, лапушка? — В Анжелу полетел шарик пинг-понга. Антон Евсеевич Сергачев — главный инструктор лагеря по спортивной работе стоял против двух крепеньких чехов. — Извините, ребята. У меня дело. Подбросив в воздух ракетку с вывертом, он поймал её левой рукой и небрежно кинул на стол, успев сделать классную подачу.

— Здрасьте, Антон Евсеич. — Анжела села рядом с тренером на деревянную, выкрашенную всеми цветами радуги скамейку. За спиной покачивали ветками усыпанные цветами кусты рододендрона, в лицо дул ветер с моря, донося мелкую соленую пыль.

— Слушай, я тебя предупредить хотел. По-соседски. — Сергачев проживал в одном доме с Градовыми. — За тобой Пауль прикадрился, так ты отшей.

— Пауль, немец толстый? — Искренне удивилась Анжела. — Этот за всеми юбками бегает.

— И пусть резвится. А ты в стороне. Стукач он… — Серые глаза Антона Сергачева тоскливо оглядели горизонт. — Вчера со мной под пивко по душам ля-ля… а сегодня Юрий на ковер вызвал: ты, говорит, не лояльно высказался по отношению к руководству страны.