Лабиринты надежд

— Спасибо, Сидней… Мне тоже почему-то кажется, что этот вечер я буду вспоминать довольно часто. Прощай. Будешь в Москве — непременно заходи в гости и передай привет мистеру Гудвину. — Вместо того, чтобы протянуть руку, Лара положила руки на плечи Сида и поцеловала его в щеку. — Завидую Софи.

В это мгновение некто огромный, хрустя ветками, выскочил из-за подстриженного кустарника и сбил Сида с ног. Лара тихо взвизгнула, отпрянув в сторону. Резко вскочив, Сид ударил в колени нападавшего, повалил его и двинул в челюсть. Тут же из темноты появились двое крепких парней в летних костюмах и предъявили жетоны:

— Охрана курорта. Нужна помощь, синьора?

— На нас напал какой-то человек… — Лара смотрела на поднимающегося с дорожки мужчину. А он на нее, так, словно увидел привидение.

— Здравствуй, Лара, — сказал Пламен по-русски.

— Ты?! — Она попятилась, качая головой. — Не может быть…

Секьюрити сориентировались:

— Выходит, мы здесь лишние?

— Да, да. Это мой друг…

Охранники исчезли. Трое молча стояли на освещенной голубоватыми фонарями дорожке.

— Сидней, это Пламен Бончев. Тот самый, — наконец сказала Лара и обратилась к Пламену. — Сидней — друг мистера Гудвина, того, что отдыхал тогда в Крыму.

— Черт! Дерешься ты здорово! — Пламен легонько толкнул парня.

— Простите… Я думал… Меня вы тоже не плохо приложили. И без всякого повода.

— Ты приставал к даме…

— Перестаньте… Поднимемся ко мне и выпьем кофе. Ведь нам надо поговорить, да? — Предложила Лара.

— Не думаю, что удобно ночью посещать номер одинокой леди двум столь драчливым кавалерам, — возразил Пламен. — Я знаю здесь маленькое ночное кафе. Абсолютно пустое.

— Согласна. — Лара посмотрела на Сида. — Идем?

— Думаю, вам надо побеседовать, а мы с вами, Лара, почти простились. Завтра я уезжаю. Если возникнут проблемы — комната 27, отель «Сирена». Приятно было познакомиться, синьор Бончев. Желаю удачи, господа. Откланявшись, Сид быстро зашагал вниз к озеру.

— Ну что… составишь мне компанию? — Пламен тревожно взглянул на Лару.

Она легко содрогнулась и вдруг стала опускаться, держась за живот… Да она хохотала! Согнувшись, прижав ладони к животу, Лара смеялась, содрогаясь всем телом. Потом села на каменный бордюр, поджала колени и спрятала в них лицо. Смех прекратился, она тихо всхлипывала.

В кафе она сразу же юркнула в туалетную комнату и долго плескала в лицо холодной водой, потом смочила носовой платок и приложила ко лбу. Мысли яснее не стали. Так бывает во сне: изо всех сил мучительно страшишься понять нечто — нечто очень простое, необходимое, важное. И не можешь.

— Извини, я напугал тебя. — Встревоженный Пламен ждал её за столиком. Перед ним матово запотели два высоких бокала с крюшоном и дымились чашечки «капуччино».

— Все в порядке. Не могу привыкнуть к чудесным случайностям. Хотя именно эту ждала всегда. Даже в московском метро заглядывала в лица кудрявых брюнетов.

— Это не случайность, Лара. Я узнал, что ты была в Милане, но опоздал. Некто Бонован предположил, что ты могла отправиться в эти места, и я рискнул.

— Случайность… Нет — куча случайностей! Я ведь и сама не понимала, зачем приехала сюда. Ты мог не найти меня.

— Должен был. Давно должен был. — Он опустил глаза и мучительно поморщился. — Не хочешь ударить меня? Ну, тогда обругай, прокляни.

— Поздно. У меня уже и зла нет. — И в самом деле, справившись с волнением неожиданной встречи, Лара смотрела на него холодно и отстраненно.

— Ты вправе ненавидеть меня, вправе презирать все, но ты должна знать, почему я не разыскал тебя в то лето.

— Я и тогда знала. Увлекся другой — это вполне нормально.

— Пожалуйста, не перебивай меня… То, что произошло с нами в Крыму, оказалось серьезнее, чем я думал… Да, вокруг было полно прехорошеньких малышек. Но я тосковал о тебе. Не сильно, не до смерти, не так, чтобы бросить все к черту и рвануть в Москву правдами и неправдами… Думал: вот отработаю договор, получу деньги — и махну. Намечал встречу на осень… И тут… тут ты сказала, что беременна… И что у тебя трудности. Я понял медлить нельзя и с трудом оформил себе поездку в СССР. Можешь не верить, но на следующий день меня арестовали. Они уже давно следили за мной, и в Москву, конечно, не выпустили бы, но приглядывались, выявляя связи. Знаешь, в чем обвинили меня? — Пламен хмыкнул. — В шпионаже. Ведь у меня были контакты с иностранцами, а некий американец усиленно предлагал контракт в его рекламной фирме. Он оказался цэрэушником. И вроде, как они якобы установили, хотел завербовать меня. Но не успел. Все это раскручивали целых пять месяцев. Когда меня отпустили за недостаточностью улик, я сразу рванулся звонить тебе. Твоя мама сказала, чтобы я навсегда забыл этот телефон, что ты вышла замуж за знаменитого шахматиста и очень счастлива…До меня тогда дошло. Тот парень ещё в лагере увивался возле тебя.

— Господи…Мама ничего не сказала мне!