Лабиринты

Я вернулся на развалины университета. Все там заросло зеленью. Раньше лес подступал к северным городским окраинам, теперь же он захватил самый город. В разрушенном здании филологического семинара я подобрал обрывки «Трагической истории литературы»[33] и пару страничек какого-то предисловия, что-то про важнейшие понятия поэтики. За университетом, ниже по склону, вместо городского вокзала высились гигантские груды щебня. Все дома в Госпитальном и Рыночном переулках были заброшены, пусты, окна магазинов выбиты. Но собор еще стоял. Я прошел к главному порталу – от «Страшного суда»[34] ничего не осталось. Когда я проходил вдоль центрального нефа, за моей спиной с грохотом рухнул на булыжники водосток. На углу Крестового переулка стоял, прислонившись к стене, какой-то оборванец.

– Нравится жизнью рисковать? – ухмыльнулся он.

Я спросил, кто уничтожил «Страшный суд».

– Я, – ответил оборванец. – Ни к чему нам «Страшный суд», теперь-то.

Служба солдатских попечителей находилась рядом с городской ратушей, в здании церкви, которую я вроде бы помнил. Внутри вдоль стен лежали матрасы, на них сложенные шерстяные одеяла. Вокруг каменной купели стояли три стула, а на самой купели – тарелка с куском торта. Я заметил остатки росписи, но такой облезлой, что и не угадаешь, что было изображено. В церкви ни души. Некоторое время я прохаживался туда и сюда. Никто не появился. Я открыл дверь, боковую, неподалеку от купели. Вошел в ризницу. За столом сидела толстая старуха в никелированных очках, ела торт. На мой вопрос, здесь ли находится служба солдатского попечения, старуха, смачно чавкая, объявила:

– Солдатское попечение – это я. – И, проглотив кусок, спросила: – А ты кто?

Я назвал свой псевдоним – «Рюкхарт».

Толстуха наморщила лоб, что-то соображая:

– У папаши моего была книжка какого-то Рюкарта. Ага, «Брамс многомудрый».

– «Мудрость брахманов», автор Фридрих Рюккерт, – поправил я.

– Может, и так. – Толстуха отрезала себе новый кусок торта и провозгласила: – Морковный торт.

– Где найти коменданта города?

Прожевав, она ответила:

– Армия капитулировала. Нет больше никаких комендантов. А есть Администрация.

Вот так я впервые о ней услышал.

– Это вы о ком? – поинтересовался я.

Толстуха облизала пальцы.

– О ком – «о ком»?

– Об Администрации.

– Администрация – это Администрация, – отрезала толстуха.

Я все смотрел, как она уплетает морковный торт. Потом спросил, много ли солдат находится на ее попечении.

– Один, слепак.

Я насторожился:

– А зовут как? Бюрки?

Старуха все жевала и жевала. Наконец прожевала и ответила:

– Штауфер. Слепака звать Штауфер. Прежде-то много солдат у меня было. Да все перемерли. Все были слепаки. Ты тоже, хочешь, живи тут. Ты ведь тоже солдатом был, а то не пришел бы сюда.

– Я уже нашел жилье.

– Дело твое. – Она затолкала в рот последний еще остававшийся кусок торта. – Мы тут едим два раза: ровно в двенадцать и вечером ровно в восемь. Морковный торт едим.

Я вышел из ризницы. Возле купели сидел старик. Я сел напротив.

– Я слепой, – сообщил он.

– Как же это тебя?

– Я молнию видел, – ответил он. – Другие тоже молнию видели. Все они умерли. – Он отодвинул от себя тарелку. – Терпеть не могу морковный торт. Он только этой старухе по вкусу.

– Ты Штауфер? – спросил я.

– Нет. Хадорн. Хадорн моя фамилия. Штауфер умер. А ты Рюгер?

– Нет. Моя фамилия Рюкхарт.

– Жаль. Был бы ты Рюгер, передал бы тебе кое-что.

– Что?

– Кое-что. От Штауфера.

– Он же мертвец.

– Он тоже получил это от мертвеца.

– От какого еще мертвеца?

– От Цаугга.

– Не знаю такого.

– Цаугг тоже получил это от мертвеца.

Я почесал в затылке.

– От Бюрки?

Слепой задумался, потом не слишком уверенно ответил:

– Нет. Того звали Бургер.

Я не отступался:

– Может, его все-таки звали Бюрки?

Слепец опять надолго задумался и наконец сказал:

– У меня плохая память на имена.

– Послушай, – сказал я, – моя фамилия на самом деле Рюгер.

– Значит, и у тебя память дырявая. Ты же сам сказал, ты не Рюгер. Да мне-то какая разница, как тебя зовут. – И он что-то пододвинул ко мне, накрыв ладонью. Ключ, принадлежавший Бюрки.

Я спросил:

– Администрация это кто?

– Эдингер.

– Кто такой этот Эдингер?

– Не знаю.

Я встал, сунул ключ в карман и сказал:

– Я ухожу.

– А я остаюсь, – ответил слепой. – Все одно скоро умру.