Лабиринты

Я повернул назад, выехал из деревни и, объездными дорогами добравшись до Цюриха, с опозданием появился у Векслера. Тот излучал что-то невообразимо благостное, как милостивый король. Мы сидели в просторной гостиной, я на кожаном диване, он на таком же диване напротив меня, между нами было свободное пространство. Время от времени, почти с равными промежутками, он вставал и выходил в соседнюю комнату, видимо кабинет, и вскоре возвращался; когда я, увлекшись развитием какой-то своей мысли, прошел за Векслером в кабинет, я увидел там склонившегося над шахматной доской человека, как мне показалось, сильно потрепанного жизнью. Векслер, беседуя со мной в гостиной, одновременно в соседней комнате играл в шахматы со своим старым другом. Векслер к тому времени был продюсером многих фильмов, основал студию «Презенс-фильм», картины, которые он продюсировал, я не любил. Они, по-моему, сняты ради упрочения алиби Швейцарии, я приехал к Векслеру с твердым намерением высказать свое мнение о них, но не смог, сил не было после несчастного случая на дороге, да еще Векслер выразил мне сочувствие, – короче говоря, я, в сущности против воли, все-таки принял его предложение написать киноповесть. И приступил к работе, однако Векслер не предполагал, что мне понадобится столько времени, а я не предполагал, что он с такой скоростью примется за дело. Он думал, я представлю переработку чего-нибудь старого, а я начал новую повесть. Чтобы увидеть ее финал, хотя бы набросок финала, он отправил за мной машину с водителем, который и привез меня в «Лесной домик Вульпера», где Векслер проходил курортное лечение; оказалось, он уже собрал команду, заблаговременно, мягко говоря, назначил режиссера и пригласил актеров. Всю ночь я писал и только в ходе работы сообразил, как на самом деле нужно выстроить сюжет, однако Векслер со мной не согласился, в итоге из сюжета впоследствии получилось «Обещание», но фильм Векслер снял по сценарию, основанному на моей незавершенной повести. Он хотел создать фильм на морально-этическую тему: преступник, сексуальный маньяк, должен был понести наказание (знай я тогда фильм Фрица Ланга «М – убийца»,[101] предложения Векслера не принял бы). А я хотел дать сюжету такой поворот, чтобы представить как абсурд розыски убийцы, остроумные находки детектива, придуманную им ловушку для убийцы, – все это абсурдно, потому что убийца давно мертв. Нарушение законов детективного жанра, согласно которым убийца не может умереть, пока его не выведут на чистую воду, обернулось нарушением моей договоренности с Векслером. Он хотел логически выстроенного, предсказуемого развития действия, меня же увлекла возможность показать мир в принципе непредсказуемый, перед которым пасует в принципе правильный ход рассуждений. Чтобы задуманный Векслером фильм не состоялся, я предложил ему другой сюжет. В те времена сюжеты рождались у меня легко. Я сидел в холле. Векслер с женой уже ушли к себе. Я раздумывал, какую историю можно предложить вместо той, которую он собрался экранизировать. Я ведь все время предлагал ему сюжеты. Истории хоть куда, ну, например, о современном Вильгельме Телле. Герой – торговый агент фирмы, производящей кухонную технику. В его родной деревне ежегодно проходит Теллевский театральный фестиваль, он там играет Вильгельма Телля, для чего отращивает бороду, чтобы походить на Ходлера в роли Телля. Отыграв последний спектакль, все до утра гуляют и пьют. Утром невыспавшийся торговый агент на своем «опеле» должен ехать в Италию, с новой моделью соковыжималки. Сонный и вялый, к вечеру почти добравшись до места, на рыночной площади в каком-то городке он сбивает прохожего. На секунду парня сморило, и вдруг мелькнула и скрылась под капотом разъяренная, толстая, красная физиономия, – сильный удар, рывок, застывшая масса людей, он дает газ и гонит вовсю в разбегающейся толпе и тормозит, лишь очутившись в соседнем городке, куда, собственно, с самого начала и направлялся; он оставляет машину на парковке перед отелем, где всегда в этом городке останавливался, в номере валится на кровать и мгновенно засыпает. Лишь на следующее утро до его сознания доходит, что он сбил человека и скрылся с места происшествия. Он ждет прихода полиции. Никто не приходит. Он занимается своими торговыми делами. Современные соковыжималки никого не интересуют. Полиция не появляется. Вечером он мог бы уехать. Он остается. Полиции нет как нет. Он остается еще на день. Никого. Похоже, все обошлось, но на третий день он возвращается в тот маленький городок. Улица запружена большой похоронной процессией, он выходит из машины. Спрашивает, кого хоронят. Бургомистра. Отчего умер? Сбила машина. Он присоединяется к траурному шествию. Вдова – видно, что очень молодая, хотя лицо скрыто под густой вуалью. Ему кажется, что отовсюду за ним следят, наблюдают за каждым его шагом, что толпа вот-вот на него набросится. Возле его машины стоит полицейский. Он отступает в переулок. Следом за ним идут дети. И какой-то человек, один, потом другой, потом еще какие-то люди. Настает ночь. Кто-то судорожно цепляется за него – молодая женщина. «Я вдова», – шепчет она и тянет его за собой, приводит к себе в дом. «Спасибо, – повторяет она, – спасибо, спасибо!» – усаживает его за стол, потом они ложатся в постель. Рано утром парень тайком уходит. На площади стоит его машина. Он садится за руль, собирается уезжать. И тут из всех домов, из переулков высыпает народ, мужчины, женщины, дети. «Molte grazie, grazie infinite».[102] Он избавил их от тирана. Задаренный всякой всячиной, на машине, битком набитой колбасами, бутылками кьянти, пармской ветчиной, цветочными венками, он уезжает из городка.