Лабиринт

И тут по спине у нее побежали мурашки. Под круглыми сводами потолка виднелись остатки фрески со сценами сражения. Табличка поясняла, что Бернард Атон Тренкавель, участник первого Крестового похода, сражавшийся с маврами в Испании, заказал эту фреску в конце XI века. Среди украшавших фриз мифических созданий затесались леопард, зебу, лебедь, бык и животное, отдаленно напоминавшее верблюда.

Элис залюбовалась небесно-синим потолком, сохранявшим красоту, несмотря на поблекшую и растрескавшуюся краску. На панели слева сражались два шевалье: одному, одетому в черное, поднявшему круглый щит, явно суждено было пасть от копья второго. На противоположной стене разыгралось сражение между восемью сарацинами и христианскими рыцарями. Эта роспись сохранилась лучше, и Элис подошла рассмотреть ее вблизи. В центре сошлись в поединке двое: один — на коне цвета охры, второй — христианин — на белом коне, с мечом в виде ромба. Она невольно потянулась к нему рукой. Служительница неодобрительно поцокала языком, покачала головой.

Прежде чем уйти из замка, Элис зашла еще в маленький сад за главным крепостным двором: Кур дю Миди. Здесь все было заброшено, и только руины стен с высокими стрельчатыми окнами напоминали о былом. Зеленые стебли плюща и еще каких-то трав обвивали обломки колонн, тянулись вдоль трещин в стене. Здесь пахло былым величием.

Элис медленно обошла сад кругом и снова вышла на солнце. Теперь ее переполняло уже не горе — сожаление.

Выйдя из Шато Комталь на улицы Старого города, Элис сразу оказалась в шумной людской сутолоке.

Ей еще предстояло убить немного времени до встречи с юристом, так что она свернула в сторону, противоположную той, куда ходила накануне вечером, и вышла к пляс Сен-Назари, над которой возвышалась базилика. Впрочем, ее взгляд в первую очередь притягивал фасад здания конца века — гостиница «Старый город», все еще по-своему величественная. Увитая старым плющом стена с коваными воротами и сводчатыми витражными окнами, вишневый навес — все здесь нашептывало о старине и достатке.

Пока она любовалась зданием, дверь открылась, показав кусок стенной панели и дорогого ковра. На крыльцо вышла женщина — высокая, с четко очерченными скулами, тщательно причесанными черными волосами и в темных очках в золотой оправе. Бежевая блузка без рукавов и подобранные в тон брюки словно светились и отражали свет при каждом ее движении. Золотой браслет на запястье, колье, обнимающее шею, — она выглядела египетской принцессой.

Элис сразу поняла, что где-то уже видела эту женщину. В журнале или в кино, а может, по телевизору?

Женщина села в машину. Элис смотрела ей вслед, пока та не скрылась, потом прошла к дверям базилики. Нищенка у дверей протянула к ней руку. Элис порылась в кармане, нашла монетку, вложила в протянутую ладонь и шагнула внутрь.

И замерла, забыв выпустить дверную ручку. Она словно застряла в тоннеле, по которому проносился ледяной сквозняк.

«Не глупи!»

Она упрямо пыталась заставить себя двигаться, не желала поддаваться мистическим предчувствиям. Но тот же ужас, что охватил ее в тулузском соборе, приковал к месту и сейчас.

Извинившись перед напиравшими сзади туристами, Элис отошла в сторону и присела на ступеньку у северного входа.

«Что за черт со мной творится?»

Родители научили ее молиться. Повзрослев и встав перед вопросом, откуда в мире зло, она обнаружила, что церковь не может дать удовлетворительного ответа, и молиться перестала. Но ей с детства помнилось ощущение уверенности, которое дает вера. Обещание спасения, понимание высшего смысла жизни никогда полностью не покидало ее. Если у нее бывало время, она, как и Филипп Ларкин, всегда останавливалась. В церквях она чувствовала себя дома. Они будили в ней чувство, будто история, общее прошлое говорит с ней языком архитектуры, окон, галерей…

«Но не здесь…»

В католических соборах Миди она ощущала не покой, а угрозу.

Словно самые кирпичи стен сочились здесь злобой и ненавистью, пахли кровью. Элис подняла взгляд. Над ней скалились в издевательской усмешке горгульи.

Элис поспешно встала и ушла с площади. Она то и дело оглядывалась назад, тщетно стараясь отогнать чувство, будто кто-то идет за ней по пятам.

«Опять у тебя воображение разыгралось».

Ома не успокоилась, даже выйдя из Старого города на широкую рю Тривалль. Что бы она ни твердила сама себе, все равно была уверена: кто-то за ней следит.

Офис Даниеля Делагарда располагался на улице Жоржа Брассанса. Медная табличка блестела на солнце. Элис все-таки явилась чуть раньше назначенного времени, поэтому задержалась, читая имена. Карен Флери нашлась посередине — одна из двух женщин среди множества мужских имен.

Элис поднялась по серым каменным ступеням, толкнула двустворчатую стеклянную дверь и оказалась в приемной. Она назвала свое имя женщине за высоким темным столиком, после чего ее попросили посидеть в комнате ожидания.