Лабиринт

Голода она уже не ощущала, а вот жажда мучила. В горле словно застрял кусок промокашки. Ту воду, что ей оставили, она давно допила, и губы потрескались оттого, что она непрерывно облизывает их сухим языком. Шелаг попробовала припомнить, сколько времени нормальный здоровый человек может прожить без воды. День? Неделю?

Ей послышался хруст щебня. Сердце сжалось, в кровь выплеснулся адреналин. Так бывало всякий раз, когда она слышала звуки за стеной. Но до сих пор к ней никто не входил.

Она успела сесть, опираясь о стену, пока кто-то возился с амбарным замком. С тяжелым звоном упала цепь, заскрипели грубые петли. Шелаг отвернула лицо от мучительно яркого солнечного света, успев только заметить, как темная коренастая фигура, пригнувшись под притолокой, шагнула внутрь. Несмотря на жару, мужчина был одет в куртку и прятал глаза за темными очками. Шелаг вжалась в стену. Страх комом встал в горле.

Мужчина в два шага пересек загон, схватил веревку и силой вздернул ее на ноги. Другой рукой он успел достать из кармана нож.

Шелаг съежилась, стараясь отстраниться от него.

— Non, — прошептала она, — пожалуйста!

Ей самой был противен собственный умоляющий лепет, но она ничего не могла с собой поделать. Ужас заглушил гордость.

Поднося лезвие к ее горлу, мужчина оскалил в улыбке прокуренные до желтизны зубы. Потом просунул руку с ножом ей за спину, нащупал и перерезал веревку, притягивавшую ее к скобе, и подтолкнул вперед. Шелаг не удержалась на ослабевших ногах и неуклюже упала на колени.

— Я не могу идти. Вам придется меня развязать.

Она оглянулась на связанные лодыжки.

— Mes pieds.[76]

Мужчина обдумал что-то и, одним движением полоснув по толстым веревкам, перерубил их.

— Lève-toi! Vite![77] — Он поднял руку, угрожая ударить, но вместо этого снова дернул за веревку и подтянул пленницу к себе. — Vite!

Ноги у нее подгибались, но Шелаг была слишком напугана, чтобы ослушаться. При каждом шаге от израненных щиколоток в икры ударяла острая боль.

Земля раскачивалась под ней, но Шелаг сумела доковылять до выхода во двор. Здесь ее встретило яростное солнце. Его лучи насквозь прожигали глаза. Воздух был тяжелый и влажный. Ей представилось, что небо расселось на этом дворе, словно некий злобный Будда.

Отойдя немного от своей импровизированной темницы — теперь она видела, что это один из нескольких загонов коровника — Шелаг стала оглядываться по сторонам. Возможно, у нее не будет другого случая вычислить, куда ее увезли. И кто увез, мысленно добавила она. Несмотря ни на что, она еще не была уверена…

Все это началось с марта. Он был очарователен, засыпал ее комплиментами, готов был извиняться за то, что доставил беспокойство. Он выполнял, по его словам, поручение другого лица, пожелавшего остаться неизвестным. Все, что от нее требовалось, — один телефонный звонок. Немного сведений, ничего больше. Он готов был щедро заплатить. Немного позже договоренность изменилась: половина за информацию, половина за доставку. Оглядываясь назад, Шелаг уже не могла вспомнить, когда начала сомневаться.

Клиент не походил на обычного фанатика-коллекционера, готового заплатить любые деньги, лишь бы не задавали вопросов. Прежде всего, голос звучал молодо. Обычно они напоминали средневековых охотников за реликвиями: суеверных, подозрительных, тупых маньяков. В этом не было ничего подобного. Почему она не насторожилась сразу?

Теперь Шелаг не могла понять: как ей не пришел в голову вопрос — за что он готов платить такие деньги, если кольцо и книга для него всего лишь памятные сувениры, не имеющие рыночной цены?

Она уже много лет как рассталась с угрызениями совести по поводу распродажи археологических находок. Слишком намучилась она с бюрократическими порядками старомодных музеев и научных заведений, чтобы верить, будто они более достойны хранить сокровища древности, нежели частные коллекционеры. Она брала деньги, они получали желаемое, и все оставались довольны. Что дальше, ее не касается.

Оглядываясь назад, она вспоминала, что начала бояться задолго до второго телефонного звонка. И уж конечно, неделями раньше, чем позвала Элис погостить у нее на пике де Соларак. Но когда с ней связался Ив Бо и они сравнили истории… Комок в груди стал ледяным.

Если с Элис случилась беда, это она виновата.

Они приближались к крестьянскому дому: небольшой постройке, окруженной развалюхами-сараями, среди которых она узнала гараж и винный пресс. Если бы не две стоящие перед домом машины, хозяйство казалось бы совершенно заброшенным.

Кругом раскинулись горы и долины. По крайней мере, они в Пиренеях. Почему-то эта мысль показалась обнадеживающей. Дверь распахнута, словно их ждали. Внутри было прохладно и, на первый взгляд, пусто. На всем слой пыли. Кажется, когда-то здесь была маленькая гостиница или auberge.[78] Прямо напротив двери — конторка портье, а над ней ряд крючков, где когда-то, наверно, висели ключи от номеров.