Лабиринт Ванзарова

Закрывшись от любопытного взгляда, Ванзаров развернул записку: «Его не будет. Приходи. Твоя П.». Подчерк женский, даты нет. Бумага не надушена. Какая предусмотрительность.

Между тем, закончив осмотр, Аполлон Григорьевич заскучал. Как ребенок, который не может остаться без развлечения, то есть дела.

– Когда наступила смерть? – спросил Ванзаров так тихо, чтобы Стефансон не мог разобрать. Хозяин паноптикума послушно переминался с ноги на ногу, где ему указали.

– Более двенадцати часов назад… Фокус со свечкой здесь у вас не выйдет.

– Не имел намерения, – согласился Ванзаров. – Свеча погасла, когда дверь захлопнулась за тем, кто ушел. Иначе мог сгореть и паноптикум, и дом. Причина смерти?

– Асфиксия, ваше благородие, – ответил Лебедев, не любивший, когда его допрашивали. – На затылке гематома, как от удара тяжелым предметом.

– Оглушили?

– Похоже на то. Точнее скажу, когда осмотрю в нормальных условиях.

– Шнурок снова оторван от шторы?

– Вам виднее, друг мой, у кого в доме столько штор, – Аполлон Григорьевич подмигнул. – Убитый – однофамилец купца Морозова?

– Вероятно, его сын.

– Готов согласиться. Фамильные четы очевидны: форма носа, лоб, скулы, бородка. Ну и главное: оба мертвы, – Лебедев остался доволен шуткой.

Ванзарову было не до того.

– Сын лишен наследства.

– Понимаю папашу. Набор отмычек и колода карт до добра не доводят. Странно, но по нашей картотеке молодой человек еще не проходил.

– Возможно, это ему уже не грозило.

– Странно такое от вас слушать, друг мой… Если не попался до сих пор, шалить ему оставалось недолго. Да вот, хотя бы Стефансон подал бы жалобу…

– Перед походом в четвертое измерение купец Морозов поменял завещание. Все оставалось сыну.

– Откуда узнали?

– Пристав Хомейко сообщил. Получил вчера запоздавшее письмо от Морозова. В нем назван нотариус, у которого хранится новое завещание.

По обыкновению Лебедев выпустил крепкое выражение, от которого у господина Стефансона округлились глаза.

– Вот же как… А бедная вдовушка не знает, что она стала бедной?

На этот счет логика предлагала несколько вариантов ответа. И психологика от себя добавила. В общем, Ванзаров выбрал промолчать.

Издалека тренькнул дверной колокольчик. Господин Стефансон был остановлен от попытки отправиться к дверям, чтобы прогнать посетителя и запереть замок. Ванзаров задернул занавес, оставив для себя небольшой проем.

В паноптикум вошла барышня, огляделась и спросила:

– Эй, кто тут?

Ванзаров вскинул кулак, чтоб Лебедев с хозяином пикнуть не смели. Полная тишина. Как будто никого нет за бархатом. Убеждение подействовало.

Барышня сделала несколько неуверенных шагов.

– Есть кто-нибудь?

35

Парадная лестница была пуста. По виду горничная из богатой семьи бесшумно пробежала по ступенькам, покрытым ковровой дорожкой, на третий этаж, неслышно вставила ключ в замочную скважину, огляделась, открыла замок и проскользнула в щель. На все ей потребовались считаные секунды. В прихожей скинула овчинный полушубок, обернулась, чтобы пройти в комнаты.

Ее застали врасплох. От неожиданности растерялась, замешкалась и отшатнулась к вешалке, прижалась к одежде. Еще немного, и конец. Оружие в кармане полушубка, достать не успеет. Силуэт, что напугал, чернел в дверном проеме не шевелясь. Будто призрак.

– Филя, ты? – приглядевшись, спросила она, пытаясь сунуть руку за браунингом. – Фу, напугал, проклятый.

– Что-то пугливой стала ты, Ляля, с чего бы…

Девушка умела хорошо играть: вздыхая и держась за сердце, молодое и здоровое, улыбалась и говорила, что любой испугается, когда вот так в тишине наткнешься. Старательно лепетала веселый вздор, обращая испуг в шутку. Сама же лихорадочно соображала: что означает его появление здесь. Этого не должно быть. Не для того квартира предназначена. Или что-то задумал, или учуял, что ему знать не полагается.

Разыгрывая веселье, Ляля, как ее назвали, игриво протиснулась мимо мужчины, ткнув ему в живот пальчиком. И вошла в гостиную.

– Это что? – выдохнула она, растерявшись. – Ты что наделал? Зачем его притащил? Было же приказано…

Филя отошел так, чтобы нож успел сделать свое дело, если потребуется.

– Руку повредил малость, нужно было подлечить. Корпий мази выписал, помогло…

– С ума сошел? Зачем? Тебя любой доктор примет. Что теперь делать?

– Что и задумано, – ответил Филя, присев на спинку кресла. – Не кипятись, Ляля, можно считать, спас его.

Девушка покусывала губку. Она пыталась сообразить, что ей делать. И еще: подозревает Филя или проверяет по обыкновению.

– Спас? От кого… Кто его тронет у Обуха, – сказала она, глядя на человека, что лежал на диване, свернувшись клубочком под овчинным тулупом. Глаза его, не мигая, смотрели в рисунок ковра.

– Утром его полиция загребла.

– Не может быть! – выдохнула Ляля и поняла, что раскрылась. – Не могло этого быть!

– И я так думал. Обух не станет врать: облаву устроили накануне праздника. Ванзаров постарался…

– Как же ты его вытащил?