Лабиринт. Трилогия

Разведя огонь, люди стали сушить одежду и обувь. Заставили раздеться и нестабилизированного, хотя тот долго упирался. Сняв наконец одежду, проводник присел в стороне от остальных, старательно отводя лицо в сторону и прикрывая его ладонью.

— Слушай, кончай дичиться, — окликнул его Кийск. — Двигайся ближе к огню.

— Хочешь подружиться с нестабилизированным? — с раздражением и, как показалось людям, глубоко затаенной злостью отозвался проводник. — А как тебе понравится это?

Он повернул к Кийску свое лицо, на котором сейчас один глаз сполз на щеку, другой поднялся до виска, а между ними, рассекая овал лица наискосок, растягивались в усмешке широкие полосы губ.

— Если ты собрался этим меня напугать, — спокойно ответил Кийск, — то, уверяю тебя, мне доводилось видеть вещи и пострашнее. Уродливым делает человека не внешность, а то, как он сам относится к себе и другим людям. Если ты считаешь себя каким-то особенным, а нас держишь за пустых болтунов и недоумков, то можешь и дальше оставаться там, где сидишь.

На перекошенном, постоянно пребывающем в движении лице нестабилизированного невозможно было уловить какое-либо выражение. Но после слов Кийска проводник поднялся со своего места и подсел к костру.

— Я не хотел вас обидеть, — сказал он. — Я просто думал, что вам неприятно мое общество.

При этом черты лица его сделались почти правильными, только левый глаз то и дело сползал вниз, на щеку.

— Как тебя зовут? — спросила нестабилизированного Аника.

— Берджис, — ответил тот.

— Кто дал тебе это имя? — поинтересовался Игорь.

— Я придумал его сам, — сказал проводник. — А может быть, так меня звали прежде, до того как я оказался в пустых землях.

— Ты совсем ничего не помнишь из прошлой жизни?

Берджис отрицательно качнул головой.

Из еды у них были только плитка шоколада да размокшая пачка галет, оказавшиеся в сумке у Аники. Берджис предложил сходить поискать еду, но есть никому не хотелось, и поэтому решили просто немного отдохнуть перед тем, как идти дальше.

Непродолжительный сон вернул всем силы и уверенность в успехе задуманного.

— А что мы будем делать, когда дойдем до Блуждающего дома? — спросила Аника так, словно они собирались пересечь лужайку парка в солнечный полдень.

— Познакомимся с хозяевами, — попытался отшутиться Игорь.

— Нет, я серьезно, — настаивала девушка. — Если оттуда нет дороги назад, что мы будем там делать?

— Будем идти все время вперед, — сказал Игорь. — Нет такого места в мире, где кончались бы все дороги. Конец любой дороги — это всегда начало нового пути.

Берджис проводил их до входа в глубокий, темный грот.

— Я вышел отсюда пять лет назад, — сказал он. — У противоположной стены грота берет начало галерея, ведущая вверх. Что дальше — не знаю.

— Темнотища-то какая, — охнул Игорь, заглянув в грот.

— Что бы вы без меня делали? — сочувственно вздохнула Аника, доставая из сумки фонарик.

— Здесь я должен вас оставить, — сказал Берджис. — Если я войду в грот, то вместе мы никогда не найдем вход в галерею. Для меня этот путь закрыт. Не знаю, зачем вы идете к Блуждающему дому, но в любом случае желаю успеха.

— Спасибо, Берджис. Спасибо тебе за все. — Кийск протянул нестабилизированному руку.

Берджис на мгновение как будто растерялся. Медленно подняв свою руку, он взял ладонь той, что была ему протянута, и крепко сжал ее.

На секунду Кийску показалось, что перекошенный от уха к подбородку рот нестабилизированного улыбнулся ему, как старому другу.

15. СТАЛЬНОЙ ЧЕРВЬ

Если грот выглядел внутри как естественное горное образование, то галерея, вход в которую находился там, где и указал Берджис, была явно искусственного происхождения. Проход ее был настолько узким, что два человека с трудом смогли бы в нем разойтись. Стены, ровные, почти гладкие, поднимались высоко вверх и смыкались сводом правильной, округлой формы.

Игорь шел первым, освещая дорогу фонарем.

— Интересно, а кто освещает дорогу нестабилизированным, когда они спускаются вниз? — спросил он просто так, ни к кому не обращаясь.

— Здесь трудно сбиться с пути даже в полной темноте, — ответил ему замыкавший шествие Кийск.

Проход вел все время прямо, никуда не сворачивая.

— Идем уже больше часа, — сказал Игорь. — Так можно пройти насквозь всю скальную гряду и выйти по другую ее сторону.

— Наверное, тот же фокус, что и в песках, — сказала Аника. — За то время, что мы ехали, можно было раза два пересечь котловину из конца в конец.

Когда впереди наконец забрезжил красноватый свет, все зашагали быстрее.

Однако путь внутри скал вывел их не к Блуждающему дому, а на небольшую, стиснутую с трех сторон каменными стенами площадку. Под ними лежала засыпанная красным песком котловина. Джипа, который они бросили где-то неподалеку от центра, видно не было.

Кийск подошел к краю площадки и посмотрел наверх, рассчитывая увидеть Блуждающий дом, но нависающие скалы закрывали обзор.

— Придется подняться выше, — сказал Кийск, указывая на узкую дорожку, тянущуюся вдоль отвесной каменной стены.

— Когда ты стоишь на краю пропасти, у тебя не возникает желания прыгнуть вниз? — спросил Игорь у Аники.