Читаем Лабиринт тайных книг полностью

Нужно во что бы то ни стало найти Морсо, понять мотив ее поступка. И для этого Даниэль должна проявить все способности комиссара.

Она вызывает своего помощника Коллара.

— Инспектор, прикажите вашим сотрудникам установить незаметную слежку не только за Раймоном Сантеем, но и за всеми связанными с ним людьми. И организуйте прослушивание его телефонов, как личных, так и галереи.

— Комиссар, я уже позволил себе приготовить запросы в прокуратуру и сейчас принесу их на подпись.

Неоценимый Коллар. Может, не столь блестящий, но незаменимый сотрудник. Всегда знает, что нужно делать, и спасает Даниэль от административной волокиты. Потому что она не переносит бюрократию, волокита — это не для нее.

Итак, Жаклин Морсо, родилась в Новом Орлеане 3 июля 1971 года.

Даниэль рассматривает фотографию на буклете выставки — девушка не похожа на убийцу.

Но Даниэль не доверяет внешности. Наружность обманчива, она скрывает правду. И внешнее в случае с Дзубини слишком бросается в глаза, чтобы быть правдой.

Нужно действовать, и как можно скорее, прежде чем сомнения возобладают.

Коллар воссоздал всю историю семьи Сантей. Единственный факт, который вызывает глубокое замешательство, — самоубийство отца Раймона, Альдуса Сантея, художника. Он был найден обескровленным в ванне своего дома много лет назад.

Жаклин и Раймон — оба без отцов. Даниэль вспоминает своего отца, погибшего в автокатастрофе, когда она была еще девочкой, и у нее неожиданно перехватывает горло от слез. У нее, которая не плакала, даже когда хоронили папу.

Этот случай не такой, как все. Есть в нем нечто, что затрагивает ее лично, то, что она несет в себе много лет. И именно поэтому она боится ошибиться, поэтому не должна доверять вроде бы очевидному, должна идти своим путем.

<p>25</p><p>Май 1971 года. Париж, улица Ботрейи</p><p>Чей-то дух? Привидение? Ангел?</p>

Снова в этом доме, и снова в одиночестве. Памела опять покинула его.

Он не знал, что делать, как быть. Может, нужно принять ее отсутствие и начать жить собственной жизнью? У него есть его фильмы, его стихи, которые можно опубликовать. Джеймс Дуглас Моррисон, американский поэт. Как Уолт Уитмен или Эмили Дикинсон.

На секунду он показался себе самонадеянным и улыбнулся.

Взял синий блокнот, перечитал то, что сочинил. Осознал, что слова часто звучат криком отчаяния и безнадежности.

«Слушайте, настоящая поэзия не говорит ни о чем, лишь предлагает возможности. Открывает все двери, чтобы можно было выбрать ту, что вам ближе. Если мои стихи и пытаются достичь чего-то, так это дать людям свободу от пут, в которых они живут и чувствуют».

Джим огляделся вокруг, будто в ожидании одобрения. Он, привыкший к громадным толпам поклонников, которые обожествляли каждое его слово, каждый жест, остался один. Той публики больше не существовало — существовала другая, которую он нес внутри себя, в своей душе, единственная, поклонения которой он так горячо желал и которую не смог покорить.

Теперь он почти все время проводил в своей комнате, за письменным столом с кожаной планшеткой, которую передвигал, следуя за солнечными лучами.

Кто-то в доме напротив упражнялся в игре на рояле. Джиму нравилось слушать его, когда он писал стихи.

Ему казалось, что он видит что-то огромное, желтое, пересекающее молнией комнату за его спиной.

Чей-то дух? Привидение? Ангел?

«Почему кто-нибудь из вас не прилетит освободить меня?»

Нахлынула усталость, нужно отдохнуть. Он лег на диван и заснул глубоким сном.

Ему снился ангел — существо, похожее на обыкновенного человека, но с крыльями, взлетевший над пустыней, чтобы увидеть мир с высоты. Земные вещи казались ближе оттуда, охватываемые единым взглядом, — все на своих местах, все в своем настоящем предназначении. Именно такой мир он предпочитал.

С высоты, издалека, все приобретало четкость и ясность. Все начинало свой полет. Даже у предметов и вещей вырастали крылья. И Джим наконец-то улыбнулся.

<p>26</p><p>28 августа 2001 года. Париж, кладбище Пер-Лашез</p><p>Чугунные решетки кладбища</p>

Пишут сплошную ложь!

Я купила первую попавшуюся газету: я должна знать, что меня ожидает. Но столь нелепого вранья и выдумок, взятых непонятно откуда, трудно было даже представить.

До чего дошли! Пишут, что, если даже правда, будто я впервые оказалась в Париже, моя бабушка, знаменитая пианистка Катрин Сеймур-Морсо, здесь как у себя дома и нужно вести расследование в этом направлении.

Я в ярости! При чем здесь моя бабушка? Как они смеют поливать грязью ее имя?!

От злости мне хочется разорвать газету, но внимание привлекает любопытная деталь: тело Дзубини уже покинуло морг и будет похоронено завтра на кладбище Пер-Лашез, именно там, куда меня посылал бродяга с Вогезской площади…

Я выхожу из дома за полночь и удивляюсь, что город освещен так ярко и полон жизни. Я оглушена шумом ночных заведений, баров, бистро, отзвуками беззаботных разговоров гуляющих людей.

Перейти на страницу:

Похожие книги