Лабиринт смерти

— А помните, как было с ньютоновской теорией света и цветов? Уже в конце восемнадцатого века ученые полагали, что о цветах им известно все. Но затем появился Эдвин Ленд со своей теорией светового восприятия, и как будто плотину прорвало…

— Это вы к чему? В саморегулирующихся кофейниках есть еще что‑то такое, о чем мы не знаем? Только думаем, будто знаем?

— Что‑то в этом роде.

И так далее. Бен рассеянно слушал, отвечал, когда к нему обращались, а потом, внезапно ощутив усталость, побрел прочь, к купе кожистых зеленых деревьев, словно нарочно выращенных ради обивки психиатрических кушеток.

Запах Дельмака-0 показался ему малоприятным — как будто поблизости трудилась мусороперерабатывающая фабрика. «Ничего, — успокоил он себя, — через пару дней привыкну».

«Странный народ подобрался в поселке, — подумал Бен. — Люди кажутся слишком… — он поискал подходящее слово, — слишком яркими. Да, точно. Каждый из них — уникум, и каждый словоохотлив».

«И все они здорово нервничают, — запоздало понял он. — Ничего удивительного: они, как и я, не знают, почему здесь оказались. Но это, похоже, не единственная причина для беспокойства».

Узнать эту причину он пока не мог, а потому обратил свое внимание вовне, стремясь объять им зеленокорые деревья, дымчатое небо над головой и низкую траву, похожую на крапиву, под ногами.

Невзрачный мир, решил Бен, испытывая разочарование. Немногим лучше, чем на корабле. Впрочем, Бетги Джо Бем говорила о необычных формах жизни за периметром колонии. Так что вряд ли можно экстраполировать на всю планету впечатление от этого крошечного участка. Надо поглубже вникнуть в суть, надо побывать вдали от колонии. Это и всех остальных касается. А что еще туг делать? Только изучать обстановку, по крайней мере до получения инструкций со спутника. «Надеюсь, скоро прибудет Морли, — подумал Бен. — И тогда мы сможем начать».

К его правому ботинку подобрался жук, замер на несколько секунд, а затем достал миниатюрную телевизионную камеру. Объектив покачался и нацелился точно в лицо Бену.

— Привет, —сказал он жуку.

Тот, явно удовлетворенный, убрал камеру и пополз прочь.

«Для кого он это сделал? — удивился Бен. — Или для чего?»

Он поднял ногу, подчиняясь глупой мысли раздавить жука, но в последний миг передумал. Подошел к Бетги Джо Бем и спросил:

— Когда вы прибыли, здесь уже были жуки–наблюдатели?

— Они появились после того, как были построены дома. Мне кажется, жуки безобидны.

— Но вы в этом не уверены.

— А что от нас зависит? Мы их сначала уничтожали, но тот, кто их делает, присылал новых.

— Вам бы не мешало проследить до гнезда, или что там у них, и разузнать…

— Не «вам», мистер Толчиф, а «нам». Вы — такой же объект операции, как и все остальные. И вам известно ровно столько же, сколько и нам, не больше и не меньше. Вот получим инструкции, тогда, возможно, и поймем, чего от нас хотят — или чего не хотят — люди, по чьей воле мы здесь собрались. Не исключено, что мы здесь как раз для изучения местной живности. Посмотрим. А пока не желаете ли кофе?

— Давно вы уже тут? — спросил Бен, когда они сидели у пластиковой стойки мини–бара и потягивали кофе из сероватых пластмассовых чашек.

— Первым прилетел Уэйд Фрэйзер, психолог, примерно два месяца назад. Остальные прибывали совершенно беспорядочно. Надеюсь, скоро мы увидим и Морли. Не терпится выяснить, для чего нас тут собрали.

— Уверены в том, что Уэйд Фрэйзер этого не знает?

— То есть? — растерянно заморгала Бетги Джо Бем.

— Он — первый. Ждал остальных. В смысле, нас. Что, если это тайный психологический эксперимент под управлением Фрэйзера?

— Мы боимся не этого, — проговорила Бетти Джо Бем. — Нам не дает покоя одна страшная мысль: нет явного смысла в нашем присутствии на планете, как нет и возможности покинуть ее. Каждый прибыл на носаче, это было обязательным условием перевода. Ну а носач на обратный рейс не рассчитан. Без посторонней помощи нам не выбраться нипочем. Может быть, это тюрьма, мы такой вариант обсуждали. Может быть, каждый из нас что‑то совершил, или кто‑то так полагает… — Она встревоженно смотрела на него добрыми серыми глазами. — Мистер Толчиф, а вы ничего плохого не сделали?

— То есть?

— Вы не преступник?

— Насколько мне известно, нет.

— С виду обыкновенный человек.

— Спасибо.

— В том смысле, что на злодея не похожи. — Она встала, прошла по тесной комнате к буфету.

— Как насчет «Сигрэмс В. О.»?

— Отлично, — обрадовался Бен.

Они сели пить кофе с канадским виски. Вскоре пришел доктор Милтон Бабл, заметил их и тоже расположился у стойки.

— Второсортная планета, — заявил он Бену без околичностей, кривя небритое плоское лицо. — Самая что ни на есть второсортная. Спасибо, — буркнул он, принимая чашку кофе из рук Бетги Джо Бем. Глотнул, по–прежнему с гримасой отвращения. — Что это? — вскинулся он и обнаружил бутылку «Сигрэмс В. О.». — О черт! — разозлился еще пуще доктор. — Зачем портить кофе? — Он отставил чашку и нахохлился.

— Я думала, вам поможет, — объяснила Бетти Джо Бем.