Лабиринт (СИ)

Кажется, целую вечность они поднимались на пятый этаж, и когда Мэри, наконец, уложила мистера Крайтона в постель, она почувствовала себя смертельно усталой. Только нежелание заработать очередное воспаление легких заставило девушку достать из шкафа надувной матрас. Она очень пожалела, что не поддалась уговорам Элис и не купила тот симпатичный диванчик на уличной распродаже. Сейчас ей было бы, где спать. Но тогда Мэри и в голову не пришло, что когда-нибудь она будет стоять над смертельно пьяным мужчиной, который полностью занял собой единственное спальное место в доме. Может, следовало отвезти его в ближайшую гостиницу и сообщить об этом охране «Тринко»?

Ладно, глупо жалеть о том, что уже сделано. Но даже когда «жук» остановился на парковке пансионата «Надежды», Мэри не могла заставить себя прекратить это делать.

Глава 5

Не в привычках бывшего воспитателя было задавать прямые вопросы, но, начиная с того момента, как Мэри вошла в комнату, директор Стенхоуп смотрела на нее внимательно. Когда директор Стенхоуп смотрела внимательно, всех одолевало нестерпимое желание найти в комнате пятый угол. Отсутствие в комнате пятого угла Мэри компенсировала необычной для себя разговорчивостью и излишней жестикуляцией.

— Нет, вы представляете, и после этого он заявляет, что у них вообще не может быть ничего общего! Они встречались почти год, а он общего не видит!

Девушка с возмущением всплеснула руками, что, в принципе, было вполне нормально для описания ситуации: бывший дружок Элис заслуживал не только этого всплеска, но и вполне конкретного пинка под зад. Который, в общем-то, и получил, когда Элис выбросила его вещи прямо из окна второго этажа.

— Она год жизни отдала этому придурку. И ведь с самого начала понимала, что он придурок. Это только мы, женщины, можем терпеть до посинения. Мужчины не так устроены, правда же, миссис Стенхоуп?

Вайолетт понимала, что вопрос чисто риторический, и Мэри задала его по старой детской привычке. Тем не менее ответила она со всей серьезностью.

— Все зависит от того, что ты получаешь, терпя кого-то. Мужчинам свойственно понимать это так же, как и нам.

— Это как с рыбой и человеком? Про глубже и лучше?

— Да, где-то так.

В душе пожилая женщина посмеялась подобному сравнению, но на лице сохранила серьезность.

С ее девочкой было что-то не так. Она нервничала, была излишне импульсивной, излишне шумной — такой Мэри Вайолетт не видела давно. Кто-то пробил оборонительный панцирь, в который она заковала свое женское начало, и этому кому-то Вайолетт была очень благодарна.

— Ты помнишь слова Элеоноры Рузвельт? — спросила она Мэри.

— Да-да. «Никто не может заставить вас почувствовать себя ниже других без вашего согласия». Знаете, только сейчас я начинаю ее понимать. Ты дерьмо до тех пор, пока считаешь себя дерьмом.

— Мэрилин! Что за слова?!

— Я не дерьмо. И никогда не была. И никто не смеет меня таковым считать.

Вайолетт опешила.

— Кто-то дал тебе понять, что ты дерьмо?

Теперь пришла очередь удивляться Мэри. Никогда в жизни она не слышала от миссис Стенхоуп ругательств. Даже чертыхаться она себе не позволяла.

— Эм-м, нет. Просто, знаете…

— Не знаю, объясни.

— Иногда ты делаешь то, что делаешь. Может, это и не согласовывается с тем, что ты делаешь обычно, но ты все равно это делаешь.

Вайолетт мысленно поаплодировала своей догадливости: оборона пробита.

— В какой-то момент ты понимаешь, что поступить иначе нельзя, — продолжила Мэри. — И даже если это грозит тебе кучей неприятностей, ты не можешь просто взять и пройти мимо.

— Мне никогда не нравилась фраза «пройти мимо». Это двойное отрицание.

— Вот и я так считаю! — с энтузиазмом воскликнула девушка. — Сначала решила, что пройду, а потом поняла, что если пройду, то это и будет мимо.

— И ты не прошла.

— И я не прошла.

— И теперь ты об этом жалеешь.

— И теперь я думаю о том, что, возможно, придется об этом пожалеть.

— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, — с улыбкой заметила Вайолетт.

— Ваша правда! — Мэри поморщилась и неожиданно резко сменила тему: — Думаю, на этот раз миссис Манфреди превзошла саму себя.

— Ты опоздала из-за пирожных или потому, что не прошла мимо? — Вайолетт решила предпринять еще одну попытку разговорить девушку, пока та срывала с коробки упаковочные ленты.

— И то, и другое.

По тому, как покраснели щеки Мэри, Вайолетт поняла, что, скорее, второе, но теперь тема уж точно была закрыта. Все два дня, что девушка гостила у нее, директор Стенхоуп отмечала редкую для своей воспитанницы растерянность.

Мэри действительно чувствовала себя не в своей тарелке: отвечала невпопад, застывала с чашкой чая в руках. В субботу рано ушла спать, а в воскресенье, играя в бинго с другими постояльцами «Надежды», умудрилась пропустить в своем билете половину выпавших цифр. Только после того, как миссис Стенхоуп взяла с нее обещание каждые полчаса звонить с дороги, девушка поняла, насколько странно себя вела. Но ничего нельзя было поделать: в мыслях Мэри то и дело заново переживала вечер пятницы.