Лабиринт Просперо

Мои поиски принесли первые плоды. Идя по следу за убийцей, я вышел на тайное хранилище, иначе именуемое ледник. В этом укромном доме, глубоко погребенном под снежным покровом, явно скрывалось нечто важное. Однако путь преграждал висячий замок. Не имея желания отступать из-за такой мелочи, ударом подвернувшейся палки я сбил замок с петель. И проник в дом. Там оказалось так холодно, как не бывает на арктическом полюсе. И что же я обнаружил? Я обнаружил два мертвых тела. Одно из них, порядком окоченевшее, принадлежало Джокеру. А вот другим оказалась пожилая дама, что была в числе приближенных одного из главных моих подозреваемых. То, что ее убили, не вызывало никаких сомнений. На лице ее застыла маска ужаса. Вероятно, это был знак мне: вот что будет с теми, кто сунется в наши дела. Но подобные страхи не остановят ротмистра жандармского корпуса.

Кое-как затворив дверь страшного места, я заметил, что за мной наблюдают. Зимний день короток, уже смеркалось. Я не мог разобрать толком, что за тень кроется за одним из снежных сугробов. Но решил сам стать приманкой. И потому пошел во весь рост, не скрываясь, как на плацу. Тень явно уводила меня подальше от курзала. Я был готов ко всему, в кармане я сжимал револьвер со взведенным курком.

Дорога пролегала между снежными холмами. В одном месте, где уже густо росли деревья из снега, она делала резкий поворот. Я должен был понимать, что лучшего места для засады не придумаешь, но не учел дерзости своих врагов. Как только я завернул за угол, что-то со всей силы опустилось мне на голову. И я упал без чувств.

Я пришел в себя, ощущая спиной, что прижат к ледяному стволу. Тех, кто держал мои руки, не было видно. Зато справа от меня раздались тяжелые шаги. И тут передо мной явилось жуткое зрелище: уродица, порождение ночных кошмарах, горбунья с отвислой губой, буравила меня красными глазками. Она заговорила человеческим языком. Сначала я не поверил, что слышу человеческую речь, но это была правда. Страшилища, которую здесь называют Кабанихой, угрожала мне страшной смертью, если я не прекращу свои поиски. Она обещала, что не найдут даже моих косточек. Что было делать?

Пришлось применить военную хитрость. Я притворился, что сдаюсь, и просил меня отпустить, чтобы я мог немедленно уехать. Кабаниха спросила, точно ли я уберусь с ее глаз. На что я заверил это порождение кошмара, что так все и произойдет. Тогда она махнула кому-то у меня за спиной. Руки мои стали свободны. Я ни секунды не сомневался, как мне поступить. Выхватив револьвер, я выстрелил прямо в лоб этой страхолюдине. Пуля – лучшее средство от оборотней. А хороший выстрел – тем более.

Старуха и охнуть не успела, как повалилась ничком на землю. Она была всего лишь человек. Я развернулся, чтобы завершить дело, но позади, за деревом, уже никого не оказалось. Ее подручные бросились врассыпную, они бежали, прикрываясь деревьями. Стрелять в полутьме затруднительно. А пуль у меня чрезвычайно мало. Я не стал их тратить.

Этот урок доказал: я на верном пути. Осталось совсем немного, чтобы добраться до убийцы. Пусть он хитер и коварен, но еще никто не уходил от меня. Продолжаю идти по следу, который становится все горячее…

Остаюсь искренно ваш.

Ротмистр Францевич (на спец. задании)

54

Зимнее небо горело голубизной. Снег сверкал искрами брильянтов. Было тихо и морозно. Короткий день подумывал о закате. И не было лучшего времени, чтобы проводить его в неспешной прогулке с милой барышней под ручку, болтая о пустяках и наслаждаясь счастьем. День был создан для счастья – простого, человеческого, о котором мечтает каждый. Чтобы с морозца вбежать в теплую комнату, где пыхтит самовар, и полный стол с закусками, и печь жарко натоплена, и кресло с пушистым пледом, и канун Рождества с веселыми Святками впереди, и все так светло, и так легко на душе. Жить бы да жить в таком раю.

Не замечая ничего вокруг, Марго жалась к Ванзарову и была непривычно тиха. Дойдя до пансиона, она отказалась заходить внутрь.

– Последние часы жизни надо провести на свободе, где небо, солнце и снег… Кто знает, что ждет нас там…

Ванзаров безуспешно пытался прикрыть ее полушубком, распахнутая одежка сползала и не хотела держаться на плечах.

– Вы замерзнете, – говорил он заботливо.

Марго грустно улыбнулась.

– Какая ирония: мы думаем о таких пустяках на краю вечности… Почему вы не хотите спасать себя? Вы найдете противоядие, я верю, примите его, живите и будьте счастливы…

– Дорогая моя… – сказал Ванзаров, отчаянно борясь с языком, который лез не в свое дело. – Не стоит принимать так близко к сердцу всякие пустяки…

– Да, вы правы, Родион, смерть – это, в сущности, пустяк.

– Хотите пари?

– Пари? – Марго посмотрела ему в глаза. – В такую минуту готовы думать о пари? Вы, мужчины, такие странные… Но извольте. О чем будет наше пари?

– Готов поставить на кон что угодно, свою честь и доброе имя, что завтра утром поздравлю вас с наступившим Рождеством.

– Если только вы – волшебник.