Лабиринт Просперо

Иван Иванович уверил, что все подготовлено наилучшим образом. Надо лишь строго держаться выбранной линии. Да и то сказать, всей затеи на день-два, до Рождества, когда шутка будет раскрыта, ко всеобщему удовольствию и под звон бокалов с шампанским. После чего – нескончаемая череда развлечений на Святки. А развлечений в столице в избытке. Сердце Валета вновь издало радостный возглас. Он прямо-таки вынул счастливый билет в лотерею. Все-таки нельзя уступать слишком легко.

– А если все раскроется раньше времени?

– Это категорически невозможно, – заверил Иван Иванович, поднимая тост за талант дорогого гостя.

Валет окончательно растаял. Он стал с интересом и придирчивостью входить в каждую деталь того, что ему предстояло. Иван Иванович отвечал точно, просто и без колебаний, что показывало большую подготовку и продуманность плана. От него исходили могучие волны уверенности. Валет был окончательно очарован. Когда же ему сообщили, что весь реквизит, который необходим, чтобы розыгрыш удался, останется ему, он совершенно размяк. Да и настойки ложились так нежно, что Валет ощутил себя в волшебной стране, где исполняются мечты. Просто колдовство какое-то, не иначе.

Совершенно созревший и готовый на любую шалость, Валет подмигнул не хуже отъявленного заговорщика и спросил: для чего входить в такие траты и вообще.

– Следует отдать долг одного давнего спора, – ответил Иван Иванович, впрочем, без улыбки. – Долг, как известно, надо отдавать сполна.

Ответ удовлетворил Валета. В свой черед он поднял рюмку.

– Вы придумали замечательную игру, не хуже любой драматической пьесы! Да ее на театре можно будет поставить!

– Непременно поставим, – согласился Иван Иванович, приглашая опустошить рюмку.

– И погодка для этого подходящая! Как кстати! – сказал Валет, указывая на воображаемое окно за спиной.

– Вероятно, это так…

– Ну как же, такое совпадение, разве вы не понимаете: «Буря»! – воскликнул Валет. – Снежный шторм, ветер, и мы, заброшенные на остров волшебника Просперо… «Я эту бурю поднял для тебя, мое дитя, единственная дочь!» [1] – продекламировал он.

– Да-да, конечно, буря…

Валету показалось, что Иван Иванович нахмурился, то ли не понял красивого намека, то ли не придал ему значения. Впрочем, такие пустяки не могут испортить великолепный вечер. Тем более Валет жаждал узнать недостающие подробности.

Иван Иванович вновь стал радушным и очаровательным. Валет еще раз убедился: в предстоящем развлечении нет мельчайшей непродуманной детали. Одно лишь печалило: в роскошном номере доведется ему провести всего лишь ночь. Зато потом, после финала, сможет дать себе волю на все Святки: номер остается за ним.

Валету было понятно все, что от него ждал драгоценный Иван Иванович, и он уже стал придумывать выражения, мимику, подачу и прочее, что требуется в подобных обстоятельствах.

– Иван Иванович, позвольте спросить: а какое участие вы примите в затее? – спросил Валет излишне фамильярно.

– Я буду всегда поблизости, – последовал ответ.

– Чудесно! – воскликнул Валет. – «Забыв все выгоды мирские, я в тишине хотел обогатить мой жадный ум таинственной наукой»!

– В некотором роде.

– Вижу большой ум! – заявил Валет, широким жестом срывая с шеи салфетку. – Счастлив быть вашим другом!

– Благодарю вас, – ответили ему с улыбкой.

– Любопытство – погибель моя… Не могу не спросить: а что же будет с этим вашим… персонажем?

Иван Иванович неторопливо выпил вишневую настойку, промокнул кончики губ и улыбнулся.

– Ему придется умереть…

Валет счел шутку великолепной.

Как все-таки чудесно, что предстоит ему перемешать все времена, пространства и миры, как в волшебной сказке, устроенной самим великим магом Просперо. Обладать могуществом которого грезил он в детских снах. Сразу после того, как добрался до томика Шекспира.

2

Окно покрыла снеговая подушка до середины. И за ночь подросла. В морозном круге Садовая улица угадывалась решеткой Юсуповского сада и побелевшим столбиком несчастного городового. Прочее растворилось зыбкими контурами. Теплое дыхание осаждалось на стекле и схватывалось тонкой пленкой изморози. Убедившись в тщетности попыток дать больше света, Ванзаров вернулся на диван.

Утро его было не только туманным, но и ленивым. Из подходящих занятий оставалось погрузиться в тома древних авторов, закупленные в неприличном количестве, или дожидаться вечера, чтобы отправиться на обед в какой-нибудь ресторан. Жизнь его за последние месяцы решительно изменилась.