Лабиринт Мёнина

– Новости, о юная леди, не делятся на плохие и хорошие, – фыркнул Джуффин. – Разве что на занятные и неинтересные. Эта как раз занятная.

– Даже немного слишком, – ядовито согласился я.

Меламори лишь передернула плечами в знак солидарности.

– Ну а чего вы хотели? – невозмутимо спросил шеф. – Неужто думали, что в вашей жизни больше никогда не будет ни одной тревожной новости? С какой стати?

– Чем злорадствовать, лучше бы просто разъяснили, чем это пахнет, – примирительно сказал я.

– Понятия не имею, – пожал плечами Джуффин. – Могу гарантировать одно: грядут большие перемены. По мне, любые перемены – это благо. Вы слишком долго ели со мной из одной миски, чтобы думать иначе – разве не так?

– Теоретически – так, – хмыкнул я.

– Ну вот, значит, дело за малым: постарайтесь добиться гармонии между теорией и практикой, – посоветовал шеф. – Заодно можете отдохнуть, прогуляться, выспаться… Вообще, развлекайтесь как хотите, лишь бы мне не мешали.

– Звучит заманчиво, – улыбнулся я. – И как долго будет сохраняться сие блаженное положение вещей? Полчаса? Час? Два часа? Впрочем, не верю!

– Тоже мне агностик-любитель, – флегматично съязвил Джуффин.

Я тут же начал мучительно соображать, из какой киношки он извлек мудреное словечко «агностик».

– По мне, так хоть целый день не показывайтесь, – подытожил шеф. – Если случится что-нибудь из ряда вон выходящее, пришлю вам зов. А так – гуляйте. Почему нет?

Иногда этот злодей производит впечатление человека, под началом которого вполне можно работать.

Так мы с Меламори внезапно стали сказочными богачами, потенциальными обладателями длинного-длинного солнечного утра, еще более длинного теплого дня и почти бесконечного вечера, напоенного сладкими ароматами речной сырости, цветов, дыма и пряностей.

Мы не стали придумывать ничего экстравагантного, а просто отправились на прогулку. Бродили, взявшись за руки, смотрели по сторонам, бурно восхищались милыми пустяками – то перебежавшей улицу мохнатой собачкой, то изящной башенкой на крыше. Мы, старожилы, знающие каждый камешек разноцветных тротуаров Старого Города, вели себя как праздные путешественники. Один из самых простых способов любить город, в котором живешь, – время от времени смотреть на него глазами чужака (если, конечно, злая судьба не забросила тебя в совсем уж мерзопакостную дыру).

В полдень мы забрели на мост Гребень Ехо. Решили перекусить в одном из многочисленных кафе, остроконечные крыши которых придают самому большому мосту столицы сходство со спиной стегозавра.

За одним из столиков обнаружился сэр Мелифаро, изрядно потрепанный и даже без нарядной маски, что для такого модника, как он, означало окончательное и бесповоротное падение. Осунувшееся лицо, голодные глаза, эффектно очерченные темными полукружьями усталости, – человек, нетерпеливо ожидающий заказа после бессонной ночи, обычно чертовски похож на прету.

– Одна шутка на сортирную тему, и я брошусь с моста! – сразу предупредил он. – Достали!

Но мы и не думали насмешничать. Взирали на коллегу с неподдельным сочувствием. Бедняга уже не первый день разбирался с несколькими запутанными происшествиями: одной смертью, двумя помешательствами, двумя сердечными приступами и четырьмя глубокими обмороками. Известную пикантность всем этим несчастным случаям придавало то обстоятельство, что происходили они исключительно в уборных.

Когда на Мелифаро повесили эти дела, он сам ржал, как невоспитанная лошадь, а его комментарии могли бы заставить покраснеть даже генерала Городской Полиции Бубуту Боха, который до сих пор считался непревзойденным специалистом в области фекальной лексики. Однако укатали сивку крутые горки: на следующий день, погрузившись, так сказать, в материал, он уже морщился от наших шуточек на эту волнительную тему, а теперь вот даже утопиться грозился.

– Мы не будем тебя мучить, – пообещала Меламори. – Нельзя же полдюжины дней кряду шутить по одному и тому же поводу!

– Ты-то, возможно, не будешь, – проворчал Мелифаро. – А этот жуткий тип, с которым ты везде шляешься, – что, кстати сказать, совершенно не пристало леди из хорошей семьи! – будет. Хвала Магистрам, я его не первый день знаю…

– Я буду молча жевать, сохраняя скорбное выражение лица, если это доставит тебе радость, – пообещал я. – Можно составить тебе компанию или лучше сделать вид, что нас тут не было?

– Сделайте вид, что вы тут есть, – устало улыбнулся он. – Я по живым людям соскучился, по правде говоря. Света белого не вижу, из сортиров не вылезаю. Впрочем, можете меня поздравить, расследование закончено. Сейчас съем что-нибудь и пойду спать, если не усну прямо за этим столом… Кстати, наш шеф все же редкостная свинья. Я послал ему зов, чтобы сообщить о своем бессмертном подвиге. И знаете, что он ответил?

– Попробую угадать, – усмехнулся я. – Скорее всего, он искренне удивился, что ты не закончил расследование тремя днями раньше.