Лабиринт Медузы

Расческа, Ника это помнила, лежала на полочке в ванной, рядом с бесполезным в ее мире зеркалом. Наверное, когда Ника повернулась лицом к своему отражению, сработала сила привычки.

Лучше бы не поворачивалась. Удалось бы сохранить хотя бы те крохи здравого смысла, что у нее еще оставались. А теперь все… поздно.

Она увидела свое отражение. Тень отражения. Тонкую, золотую, змеевласую тень… Медуза… В этом чертовом доме кругом змеи… Даже в ее волосах…

Ника всхлипнула, закусила губу, чтобы не закричать, зажмурилась, досчитала до тридцати, а когда снова открыла глаза, змеевласая тень никуда не делась.

– Да ты красотка, – сказала Ника тени. – Прямо горгона Медуза…

– Дитя Медузы, – отозвалась Ариадна. Или поправила?

Сердце остановилось. Ника накрыла медальон ладонью. Что сейчас видит Ариадна? Настроена ли программа на распознавание отражений или для нее отражение равно объекту?

Не убирая руки с медальона, Ника вышла из ванной, постояла несколько секунд в неподвижности, дожидаясь, пока восстановится сбившееся дыхание, а потом снова вернулась к зеркалу, убрала руку.

– Дитя Медузы, – тут же сообщила Ариадна, и змеевласая золотая тень кивнула, соглашаясь.

Ника усмехнулась. Ей бы испугаться, но вот не получалось. Что значит сбой программы в сравнении с тем, что она видит в зеркале? В сравнении с той, кого она видит. А кого она вообще видит? И какой шутник решил внести ее в память Ариадны под таким странным именем?

Ника коснулась своих волос, и золотая тень погладила одну из змей по треугольной голове. Какая прелесть…

Из ванны она вышла на полусогнутых от внезапно нахлынувшей слабости в ногах, присела на кровать, чтобы не упасть и отдышаться, закрыла глаза. В темноте, что ее окружала, было спокойно и безопасно, это оказалась какая-то особенная, непривычная темнота. Ника резко открыла глаза, осмотрелась.

Да, особенная. Да, непривычная. Потому что вокруг больше нет той абсолютной темноты, с которой Ника почти смирилась за истекший год. Эта новая темнота подсвечивалась разноцветными сполохами, расчерчивалась линиями – вертикальными, горизонтальными. Как карандашный набросок. Ее сегодняшний мир и был похож на карандашный набросок. Вот только набросок чего?

Надо привыкнуть. Как привыкают к свету люди, что долгое время провели в темноте. В темноте нет ничего, никаких картинок, темнота стирает память о внешнем мире. Но если дать себе время привыкнуть, а потом сосредоточиться…

Это был карандашный набросок комнаты. Прямоугольная рама окна, еще одна поменьше – входной двери. Горизонтали – кровать, тумбочка, журнальный столик. Вертикали – шкаф. А эти яркие красные точки – инфракрасные маячки? Человеческий глаз не способен видеть инфракрасное излучение, но если допустить, что она немного того… Нет, не дитя Медузы, так высоко она не станет замахиваться, но человек, переживший черепно-мозговую травму и кому. Ведь может такой человек получить хоть какие-то бонусы от своего увечья? Так сказать, для баланса.

Ника сделала глубокий вдох, со свистом выдохнула ставший вдруг обжигающе горячим воздух. Бонус! Еще один бонус в копилку подарков, которые преподнесло ей это необычное место. Или наркотик, который кто-то добавил ей в шоколад… Наркотик нельзя сбрасывать со счетов. Вполне возможно, нет никакого карандашного наброска комнаты, а есть галлюцинация. Вот такая обнадеживающая, а потому вдвойне опасная галлюцинация. Но раз уж так вышло, что она может жить в карандашном мире, можно попытаться его исследовать. Пока действует наркотик. А потом узнать бы, кто и за что? Может быть, с ней поделятся? Она бы не отказалась.

Мысли были глупые и смешные – верный признак того, что она не в себе. Но попытка – не пытка! Ника решительно встала и так же решительно направилась к черной рамке двери. Эта дверь должна вывести ее на террасу. Если верить памяти. Не зрительной, а тактильной. Она привыкла считать шаги. Так ей было проще ориентироваться в темноте. До двери, ведущей на террасу, было двенадцать шагов. Вот она сейчас и проверит!

На одиннадцатом шаге ее вытянутая вперед рука коснулась стекла, прямо в центре наброска двери. Ручку пришлось искать на ощупь, в ее карандашном мире не было места мелким деталям. Может быть, только пока?