Лабиринт для троглодитов

— Второй автоматический вариант — доставка на ближайший буй, — продолжал Вуковуд. — Кстати, там госпитальный комплекс не чета нашему… Расположимся и будем ждать всех — и вашу группу, и спасательный корабль с Большой Земли. Он уже мчится сюда…

— И будет дней через десять, — закончила Варвара. — Если учесть, что мы пойдем ему навстречу, — через семь.

— Да, но выхода-то нет.

— Выход — сейчас же, немедленно связаться с Сусаниным.

Вуковуд первый опустил глаза. Что ответишь? Он так и стоял, тяжело опираясь на панель управления Гиппократа, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Пусть что-нибудь сделает, выплеснется, разрядится — полегчает. Потому что выхода действительно нет, если не случится чуда и сусанинцы не вернутся в течение часа сами собой. Щелкнул разряд ракетницы, еще и еще… Пусть. Мизерный шанс. Четырнадцать… Пятнадцать… Шестнадцать. Обойма. Он сделал над собой усилие и, придерживаясь за стенку, пошел на выстрелы. Сбросить бы лет десять, ему бы и вся эта эпопея с лабиринтом нипочем…

Варвара вышвыривала на пол содержимое арсенального сейфа, который по всем-то правилам должен был находиться под печатью. Но в полетах к оружию не испытывали большеземельного трепета — аппаратура как аппаратура — и сейф не запечатывали.

— Вафель, где красные обоймы? — крикнула она командирским тоном.

— В вертолете, — донеслось из госпитального отсека.

— О Санта Фермопила… И на кой ляд тут этих лабиринтов понатыркали?..

Обойма вошла с хрустом, и желтый трассирующий след наметил пунктирную звездчатую траекторию, огибающую черную громаду. Туча, осевшая на долину, исчезла, и тапиры, похрустывая еще не растаявшими ледяными иглами, выбирались на пастбище. Но уже следующее одеяло накрывало верхушки башен, и зарево распустившегося янтарного цветка едва-едва проступило сквозь мглу.

— Я так думаю, что это — игрушки, — негромко проговорил Вуковуд. — Игрушки для троглодитов. Залы игорных автоматов.

Щелкнул очередной выстрел, и желтая блестка влепилась прямо в середину «фасада», расцветая сияющим одуванчиком.

— Дорогое… удовольствие… — хлоп! — еще ракета.

— Сорок с лишним часов ночи — это, видимо, слишком тяжелое испытание для развивающегося разума. Те, кто прилетал сюда до нас, вероятно, поняли, что здешние приматы пошли на вымирание. Как и у нас на Земле— за исключением человека.

Да, Земле не повезло — сколько боковых ветвей человеческого рода кануло в вечность, да и высшие обезьяны без малейшего вмешательства цивилизации не оставили бы о себе никаких воспоминаний, кроме ископаемых косточек, через каких-то несколько десятков тысяч лет. Вуковуд прав — чартаров спасали, но им подарили не игрушки, а друзей и защитников.

— Хлеба… — пробормотала девушка, всаживая еще одну ракету в лоб лабиринту, — и только хлеба. Зрелищ им потребуется через много-много лет. А лабиринты — это сплошные зрелища.

— Вот именно, — кивнул Вуковуд. — Зрелища, притом загадочные, поражающие воображение, задающие задачки… Почему — через много? Именно сейчас. До эпохи лабиринтов половина жизни — ночная половина — пропадала впустую. Проспать сорок часов подряд они не могли, оставалось сидеть в норах и терпеть темноту. А лабиринты — это игротеки. Шары каменные, ступени… Мы не успели дознаться до условий хотя бы одной из этих игр, а ведь в «тронном зале» простейшая таблица умножения: наступаешь на первую ступеньку, и на потолке вспыхивают две полосы; перебираешься на вторую — уже четыре; а галерея с квадратными плитами — не проходили? Шахматная доска. Да и сам лабиринт, его же решить надо…

— Или сдохнуть с голоду, заблудившись…

— Никто не дохнет: заблудших смывает вода, прямо в пещеру.

Они постояли, прислушиваясь; Вуковуду казалось, что где-то вдали подымается из темной и влажной долины приглушенный гул; Варваре же ничего не казалось, она твердо знала, что просто так Сусанин не вернется, и она прислушивалась не к внешним звукам, а к собственному внутреннему голосу. А он, собака, признаков жизни не подавал. Она сменила желтую обойму на зеленую и выпустила подряд две ракеты. Они чиркнули по самым верхушкам камней и ушли вверх градусов под сорок.

— Бесполезно, — прокомментировала собственные действия Варвара. — Чтобы Гриша заметил сигнал, его надо завесить прямо над вертолетом. Но их долина ниже нашей.

И, словно опровергая всю безнадежность этого заключения, она одну за другой влепила все оставшиеся четырнадцать штук в самый центр, где стоячий козырек отгораживал от прямого попадания парадный вход лабиринта. Ракетницу она держала двумя руками и целила прямо, только прямо.

И с каждой вспышкой в ней росла уверенность, что решение уже найдено. Решить лабиринт — это значит войти в него и из него же выйти. И путь этот долог и извилист.

Но это — для троглодитов.

— Все, — сказала она, швыряя ракетницу на пол.

Выдернула из арсенального сейфа тяжелый ствол полевого десинтора и в бессчетный раз удивилась тому, что и тут Вуковуд не задал ей ни единого вопроса. Не спрашивал, не советовал, не командовал. Короче, не мешал жить. И откуда только он взялся — такой…

— Идите к пациентам, Вуки, — сказала она. — Я скоро.