Лабиринт Данимиры

Мартин не хлопал. Мартин меня изучал. Его серьёзный и далеко не шутливый взгляд путешествовал по мне, как если бы Мартин осматривал невиданный доселе и богато изукрашенный собор. При других обстоятельствах меня бы это смутило. Но не теперь, когда я могла потерять его. Смотри, ответила я, не отводя глаз, — игра стоит свеч? Видишь, какой я могу быть?

Когда все перестали хлопать, Мартин поднял ладони и произвёл несколько ленивых громких хлопков.

— Браво, Данимира, браво, — похвалил он. — Но это только начало, не расслабляйся. Мы только начали.

Да, подумала я, это только начало. Начало всего.

И мы отправились дальше кружить по «Элизиуму». По требованию ведьм я перемерила половину одежды, продававшейся здесь. Ксения производила один эстетический эксперимент за другим. Романтические платья в цветочек и рокерские косухи, строгие деловые костюмы и двойки, напоминавшие пижаму для спанья, короткие коктейльные платьица и мешковатые свитера — мне шло всё. Как выяснилось, меня можно было обмотать тряпкой для мытья полов, и в этом наряде я всё равно была бы хороша.

Первый раз в жизни я чувствовала себя по-настоящему красивой. Не симпатичной девчонкой, при виде которой парни начинают улыбаться, а женщиной, которой мужчины оборачиваются вослед с таким вот, как у Мартина, серьёзным и пристальным взглядом.

К этому состоянию надо было ещё привыкать и надо было учиться с ним жить, а пока осознание собственной красоты пьянило не хуже шампанского. Выражалось это довольно просто — мне хотелось скупить весь «Элизиум» сразу.

Мартин постепенно обрастал пакетами. Я даже попыталась отнять парочку, но он не отдал.

И постоянно фоном присутствовала надежда: он не сможет отказаться от такой, как я. Съезжу в Оленегорск, там всё разрешится. Надо будет позднее познакомить Мартина с родителями. Маме он точно сразу понравится. А вот отец более сложный человек, да и Мартин, как мне кажется, тоже непрост. Но папа превыше всего ценит в человеке талант, он увидит, какой Мартин одарённый, и они найдут общий язык.

Где-то на последнем этаже, когда я уже начала подумывать, что, пожалуй, уже насытилась первым в моей жизни шопингом, мы остановились у витрины, где были выставлены вечерние платья. Салон «Мадам Трюмо». Корсеты, воздушные многослойные юбки в пол, блёстки и стразы. Всё было сказочной красоты, но немного не для этой жизни.

— Ну, это-то мне вряд ли когда-нибудь понадобится, — сказала я. — В таком виде только «Оскара» получать, или Нобелевскую премию. Ни то, ни другое мне не светит. И посмотрите — цены вообще не указаны. Наверное, меры предосторожности — чтоб штабеля из обморочных тел витрину не загораживали.

— А мы не будем покупать, — сказала Ксения. — Мы просто будем мерить и веселиться.

Тут я первый раз почувствовала реальную усталость.

— Может, не будем заходить? Полюбуемся, да и пойдём подобру-поздорову? Мне продавцов жалко. Здесь, наверное, редко покупают, а мы подадим им надежду.

Ксения загадочно усмехнулась.

— Нас здесь встретят, как дорогих гостей.

— Барашек, тебе это просто необходимо, — проникновенно сказала Аня. — Ты уж прости, но платье, в котором ты была на новогоднем балу…

Я удивилась. Выходит, Аня помнит, в чём я была на институтском вечере? А ведь мы тогда не были знакомы…  Неужели я так плохо выглядела? Мне стало обидно за мой новогодний наряд. Мы с Женей выбирали его вместе. Голубое трикотажное платье было недорогим, но симпатичным, и вроде бы мне шло. Между прочим, на балу я у стенки не стояла.

— Мне б твои деньги, — сказала Геля. — Я б в том платье за картошкой не вышла. — В её голосе прозвучала искренняя обида, что у неё нет моих денег. По-моему, Геля сильно преувеличивала платёжеспособность нашей семьи. Мы, конечно, не бедствовали, но и для журнала «Форбс» не существовали.

Я прислушалась к миллиону остроумных ответов, вскипевших во мне в ту же секунду. Озвучивать нельзя было ни один из них.

Ладно. Последний рывок. И только ради того, чтобы Мартин ещё раз убедился, что я могу быть красивой.

— Пойдёмте, — решительно сказала я и первой вошла в салон.

Хозяйка салона желала, чтобы её именовали так же, как и её салон — мадам Трюмо. Немного странно, но, может быть, удобно для бизнеса. Она была немолода, маленькая, сухонькая, стильная, несмотря на небольшой горбик. Гномья кровь, решила я. Вполне возможно, что к её пятидесяти можно накинуть ещё полсотни. При разговоре мадам мило грассировала, и это действительно звучало немного по-французски. Как оказалось, мадам Трюмо была знакома с Ксенией и встретила нас очень приветливо. Меня она осыпала комплиментами, сказав, что ей будет приятно подобрать достойное обрамление для юной северной жемчужины. Фраза была немного манерна, но в устах женщины, именующей себя «мадам Трюмо» прозвучала естественно.

Мне понравилось.

Вот вам, думала я. Слышали? Жемчужина, а не Барашек!

В качестве примерочной использовалась небольшая комната, вся в зеркалах и обставленная с королевским шиком.