Лабиринт Данимиры

Джутовое лицо с двумя крупными серебряными пуговицами обрамляли длинные уши какой-то странной шапки, смётанной на живую нитку из кусков светлой нестриженой овчины…  кажется, это был коврик, лежавший на кресле в нашей гостиной…

Исполнение носило печать небрежности…  притом сходство, бесспорно, присутствовало. Чучела слепо таращились на нас. Я скривилась в гримасе — кто-то ходил по нашему дому, по-хозяйски рылся в вещах, брал, всё, что хотел, для своих извращённых идей… тем не менее, я с облегчением осознавала, что могло быть неизмеримо хуже.

— Просто дурацкие куклы…  пусть лучше так…  — сказала я, обернувшись к Кайлеану. — Но к чему всё это?

Он тоже подошёл.

— Наверняка к тому, что на мнимых похоронах присутствовали маги. На тот момент в муляжи вложили мощный заряд магии, позволяющий имитировать реальных людей, а после…  после взошла крапива.

— Это же означает, что папа с мамой живы?

— Произведённые манипуляции указывают на то, что твоих родителей не собирались уничтожать. По крайней мере, на тот момент.

Уточнение болезненно царапнуло меня по сердцу.

— Что нам теперь делать?

Кайлеан как-то злорадно усмехнулся.

— Видишь вон те бурые отметины? На галстуке, и по подолу платья? И на твоей футболке есть пятно, хотя на чёрном незаметно.

Я, придвинувшись, вгляделась.

— Это кровь?!

Он вновь усмехнулся:

— Это большая ошибка того, кто устроил спектакль. Кровь усилила иллюзию…  но засохшая кровь — мёртвая кровь, рабочий инструмент некроманта. Она скажет мне, где искать.

При словах «мёртвая кровь» по лицу Кайлеана внезапно пробежала полуулыбка-полусудорога, и тон был такой…  предвкушающий, что у меня мурашки по спине пробежали, но я строго напомнила себе, что это мой выбор. Бачили очи…  и всё такое.

Дальнейшие слова Кайлеана отвлекли меня от сторонних мыслей.

— Кстати, здесь, — он небрежным кивком указал на чучела, — магия женская.

Я встрепенулась:

— То есть, это не Мортен проделал?

— Не знаю, как насчёт идеи, но исполнитель — женщина. К слову, история твоей подруги, потащившей на крышу телескоп, — возможно, того же авторства.

— С чего ты взял?

Кайлеан в затруднении пошевелил пальцами.

— Ты не поймёшь…  Почерк один. То, как всё обставлено. Такое…  определённое чувство юмора в деталях…

— Чувство юмора?! По-твоему, сбросить человека с крыши — это смешно? Это смешно?! — Я ткнула пальцем в гробы.

— Не кричи. — Он привлёк меня к себе и уткнулся в волосы, потом пробормотал. — Я универсал, Даня. Мне хорошо знакома тёмная сторона…  но я умею отличать её от светлой…  и честное слово, я рад, что ты не понимаешь того, что понимаю я.

— Тяжело любить универсала…  — пожаловалась я, обнимая его тоже.

Его мышцы внезапно напряглись, и он спросил изменившимся голосом:

— А я? Я говорил, что люблю тебя?

Почему-то стало тревожно.

— Нет. Но это ничего, — я потёрлась носом о его плечо. — Можешь обойтись без слов, переживу уж как-нибудь.

— Я люблю тебя, — сказал он, взял меня за плечи и развернул.

Сначала я не поняла. Потом мой взгляд упал на конусовидную кучку чёрного песка, темневшую на траве неподалёку.

Сверху лежало маленькое копьё.

— Ушебти…

— Вот так наказывает Мортен, — произнёс Кайлеан. — Время вышло, Даня. Он знает.

И тут же Ольга Петровна и Валерий Егорович двинулись к нам, раскрыв объятия…  но их пальцы были с когтями как у диких зверей, и длинные клыки выглядывали из перекошенных ртов.

Кайлеан жестом столкнул соседей друг с другом, они крепко стукнулись лбами и упали на землю как подкошенные.

Корова Ночка вдруг захрипела и бросилась в атаку, но была откинута пассом Кайлеана так, что проехалась по траве и в результате грузно осела на зад. Тогда, сидя, она задрала морду к небу и издала страшный звук…  рёв тираннозавра, глас иерихонской трубы, возвещающей о конце света…  Рогатая голова опустилась, томные доселе глаза засветились мутно-жёлтым. Ночка произнесла низким утробным басом:

— Де-е-вочка моя блудная вернулась…  Жди меня, Данечка…  скоро я приду-у за тобой…

Не смотря на запредельный звук, интонации я узнала.

— Придёшь, придёшь, — сквозь зубы проговорил Кайлеан, формируя и перекатывая в ладонях огненный шар, — куда денешься…  — Он запустил в корову файерболом. Пламя объяло шкуру, и я увидала, что плоть как смола стекает с костей. Пылающий скелет сорвался с места и унёсся прочь, а на траве осталась чёрная глянцевая лужа.

Я в оторопи глядела, как лужа подрагивает, пытается приподняться и проползти вперёд, а в ушах звучало: «Я приду-у за тобой»…

— Теперь всё делаем быстро. — С этими словами Кайлеан текучим движением переместился к чучелу отца и взял в руки венецианский галстук. Поднёс его к лицу, прикрыл глаза. Провёл носом вдоль шёлковой ленты снизу вверх, потом обратно, задержался у тёмного пятна, уродовавшего лазурь, прикоснулся к нему губами и затих. Через несколько мгновений он, не открывая глаз, так же текуче переместился к материнскому чучелу и опустился на одно колено. Всё повторилось, только теперь это было проделано с подолом платья.

Затем он резко и широко открыл глаза.

— Они вместе. Это хорошо. Где у вас тут вода?

— Какая вода?