Лабиринт Безумия

Он сам, похоже, не заметил — был слишком погружен в чужую боль. Даже глаза прикрыл, чтобы ничего не упустить и не испортить. Видел перед собой только переплетение призрачных нитей, связавших Белку и ее странную пару прочными, литыми, несокрушимыми нитями, которые ему уже когда-то удалось коснуться и каким-то чудом ослабить. Главное, не спешить, не торопиться, чтобы не нарушить. Главное, быть осторожным и очень внимательным, чтобы не натворить лишнего. Не сделать им еще больнее… Таррэн сжал зубы и, старательно отгоняя видение смыкающихся на его горле острых клыков, протянул руку. А потом облегченно вздохнул: получилось! Снова получилось, хотя шансов было ничтожно мало. Он сумел их призвать, сумел подманить. Смог, как в прошлый раз. Только сейчас это вышло само, так легко, как никогда раньше, будто недавние узы Единения все еще что-то значили. Будто лишняя ниточка к этой, сработавшейся за двадцать лет паре, так и не оборвалась. Будто бы Белка ему все же немного доверяла и на этот раз не стала противиться.

Таррэн поразительно быстро подхватил ее на руки и осторожно обнял, не замечая, как резко посветлело вокруг. Он не видел, что его собственная аура в этот миг стремительно расширилась. Не почувствовал, как высвободилась ненавистная сила, доставшаяся ему в наследство от далекого предка. Как скрутился в свирепую воронку огненный вихрь над его головой и как пятятся, закрывая лица от жара, испуганные Стражи. Он не знал, что в его глазах снова пляшет неистовое пламя и что именно в это пламя со странным выражением смотрит присмиревшая хмера. Смотрит и все еще не решается напасть.

Нет, Траш давно не принадлежала Проклятому Лесу. Давно оторвалась от него, освободилась от навязанной им власти. Она больше не была его игрушкой. Сейчас она была свободной, у нее была новая стая, новая семья, в которой ее уважали и очень любили. Но сегодня, глядя в бешеный водоворот знаменитого Огня Жизни, Траш не могла не почувствовать необычной силы Темного эльфа. Не могла не узнать Хозяина Лабиринта. И не могла не подчиниться, если бы Он вдруг решил приказать.

Однако он не приказывал: просто просил. Умолял, стоя перед ней на коленях, и тихо просил дать ему шанс. Держа на руках тяжело дышащую хозяйку, страшась за нее и дико волнуясь, но все равно ожидая их общего разрешения. И его Огонь не обжигал, как должен был, не причинял боли, не давил и не требовал склонить непокорную голову. Как ни странно, он лишь мягко обнимал их обеих и вместо жара приносил удивительное успокоение. Умиротворение. Уверенность в своих и его силах. Словно тихо говорил: «я справлюсь, все будет хорошо, только доверьтесь».

Траш шумно задышала, все еще колеблясь, но потом услышала тихий стон Белки и, наконец, очень неохотно отпустила одну крохотную ниточку. Да, он мог повелевать. Да, владел какой-то странной силой. Да, однажды помог, вытащил ее из пропасти. Да, умел находить их невидимые для остальных магов узы… но Темный?! Доверить ему такое деликатное дело? Самое главное? Сокровенное? Жизненно важное?

— Я смогу, — настойчиво шепнул Таррэн, бережно подбирая обороненную хмерой нить. — Давай еще. Я выдержу.

И она неожиданно решилась: отдала ему ровно половину, позволив ему разделить эту боль на троих. Услышав скрип намертво сжатых зубов, слегка обеспокоилась, однако он не издал больше ни звука. Только торопливо, очень поспешно, но невероятно умело и грамотно принялся разделять их сдвоенное сознание. Работал быстро, со знанием дела, сосредоточенно и очень аккуратно. Ни толики боли не причинил ее малышу, ни крохотного кусочка не оставил без внимания, ничему не позволил коснуться — все взял на себя. А с Белки только аккуратно снял ненужные нити, освободил, осторожно вышел и, наконец, шумно выдохнул.

Кажется, все. Теперь они снова отдельно, и им больше не грозит сорваться. Ни одной оборванной нити он тоже не оставил — все скрупулезно подобрал, исправил, завязал, чтобы быть полностью уверенным. Мысленно посетовал на неумеху, что когда-то учил этих прекрасных женщин сливаться в одно целое, и клятвенно пообещал себе, что непременно набьет Велимиру морду, если вдруг выяснится, что это — его работа.

Придя в себя, Таррэн осторожно перевел дух, помотал головой, заставляя свое страшноватое пламя угаснуть, мысленно подивился, что все еще не заметил неладного (надеюсь, никого не задело? да вроде цел народ, не обжегся). Затем благодарно прижался повлажневшим лбом к костяной щеке ошарашено моргнувшей хмеры и, наконец, поднялся. Его тут же шатнуло, слегка повело, закружило, но ненадолго. Почти сразу эльф выпрямился, еще раз тряхнул черной гривой, окончательно возвращаясь в реальность, и, перехватив Белку поудобнее, решительно направился к выходу.