Лабиринт

С ужасающим скрежетом и лязгом на улицу выехала машина, габаритами и уродливостью форм под стать прошествовавшему перед ней хозяину. На передней части у нее располагался огромный скребок, шириною в пол-улицы. Вгрызаясь в дорожное покрытие, он снимал его, как слой масла с бутерброда, заглатывая вместе с покореженными останками автомобилей, снесенными фонарными столбами, рекламно-информационными щитами, газетными автоматами и киосками. Все это исчезало в разверзнувшемся зеве машины и вываливалось позади нее, перемолотое и спрессованное в прямоугольные блоки.

– Все гребет, подчистую, – восхищенно произнес парень.

– Тебе не страшно? – удивленно посмотрел на него Кийск.

– А чего бояться? – пожал плечами парень. – Если бы хозяева хотели, они могли бы и нас точно так же перемолоть. Так нет же, идут впереди машин и предупреждают. И машины у них, заметь, не в пример нашим, работают.

– Но мы же не знаем, что они собираются делать потом.

– А какая разница? Меня и прежние власти не очень-то спрашивали, когда собирались что-то сделать.

Парень потерял интерес к происходившему на улице и принялся рыскать по пустым холодильникам.

– Надо же, все выгребли, – пожаловался он Кийску. – Скорее бы, что ли, налаживали эти самые хозяева снабжение продовольствием.

– Держи, – Кийск кинул парню свой пакет с едой и вышел за дверь.

Глава 3 БЕЖЕНЦЫ

Вторые сутки сыпал мелкий, ни на минуту не прекращающийся дождь. Небо заволокло серой пеленой, закрывшей солнце, но оказавшейся не способной скрыть похожие на язвы нашлепки черных дисков.

Кийск шел ссутулившись, глубоко засунув руки в карманы и нацепив на голову целлофановый пакет. Группа беженцев, к которой он присоединился на окраине города, состояла человек из тридцати, не считая маленьких детей, которых везли в колясках или несли на руках. Большинство составляли мужчины примерно такого же возраста, что и Кийск. С некоторыми из них шли жены и дети. Были среди них и два старика – один седой как лунь, другой абсолютно лысый, – упорно шедшие вперед и гордо отвергавшие любую предлагаемую им помощь. Поклажа, которую несли с собой люди, состояла в основном из одежды и запасов продовольствия.

Словно повинуясь какому-то природному инстинкту, беженцы сразу, как только вышли из города, свернули с шоссе на небольшую грунтовую дорогу, которая, размытая дождем, сделалась почти непроходимой. За два дня они с трудом одолели расстояние, которое по шоссе прошли бы менее чем за День. Впрочем, они и сами не знали, куда шли. Собравшись вместе, они решили просто идти, пока хватит сил, стараясь Уйти подальше от города. Кров они надеялись найти в одном из крупных фермерских хозяйств.

В пути и на остановках люди почти ни о чем не говорили.

Все были подавлены и молчаливы, каждый думал о своем с том, что осталось за спиной.

Кийску казалось, после появления пришельцев из города должен был начаться массовый исход. Однако этого не про изошло. Судя по разговорам на улицах, люди не были в восторге от того, что пришельцы объявили себя хозяевами, но тем не менее не спешили покидать насиженные места. Все рассуждения сводились к тому, что уйти всегда можно, а для начала надо бы посмотреть, разобраться, чего, собственно хотят эти самые хозяева. Голыми руками с ними все равно не совладать. Да и не все ли равно, как они себя называют, если и в самом деле наведут порядок и накормят. Короче, поживем – увидим.

Кийска подобные речи не удивляли и не злили. Он и сам, наверное, рассуждал бы таким же образом, если бы не знал, что за грозная и непостижимая сила поддерживает, а возможно, и направляет действия пришельцев. Понять и как-то оценить действия Лабиринта не представляется возможным, поскольку протекающие в нем процессы не имеют ничего общего с человеческим мышлением. Его нельзя победить, с ним невозможно договориться. И неизвестно, что произойдет с теми, кто подчинится ему.

Кийск не пытался выспрашивать у своих спутников мотивы, вынудившие их покинуть город. Но, похоже, все они оценивали появление пришельцев не иначе как вторжение, и разговор, если и заходил, то лишь о том, что следует готовиться к сопротивлению. Кийск считал эти разговоры ничем не обоснованной бравадой. Сам он ушел из города только потому, что не хотел снова становиться подопытной крысой, мечущейся в замкнутом пространстве и время от времени получающей за свою сообразительность то кусочек сыра, то удар тока.

Уже в сумерках, ища для ночлега место посуше, беженцы подошли к высокой декоративной ограде, увитой в несколько слоев садовой лианой. Вскоре нашлись и ворота, которые охраняли двое пехотинцев в черных, блестящих дождевиках, вооруженные автоматами «АК-110». Погасшая навсегда неоновая вывеска над воротами гласила, что за изгородью находится тренировочная база спортивного общества «Вега». Под ней был вывешен квадратный лист чертежного пластика, на котором синими буквами, расплывшимися от дождя, от руки было выведено: «Здесь принимаются беженцы».