Лабиринт

Какое-то время, в дыму и пламени, Кийск ничего не видел, только слышал яростный рев Кабонги. Страшно болела спина, которой он ударился о дверной косяк. Дыхание перехватило так, что Кийск не мог даже крикнуть, чтобы позвать на помощь, хотя знал, что сейчас в оконную брешь снова лезут озверелые колонисты. Он поднялся на колени, снова упал на живот, сунул ствол трассера в дверной проем и принялся молотить из него в сторону окна, по-прежнему почти ничего не видя вокруг.

Кабонга схватил его за шиворот, отдернул в сторону и, одну за другой, швырнул в наполненную колонистами комнату две осколочные гранаты.

Кийск смог наконец вздохнуть полной грудью и подняться на ноги.

– Мастере цел? – спросил он у Кабонги.

– Нет, – коротко ответил тот и, прыгнув в дверной проем, снова пустил в дело «Фостер».

– Эй, вам не нужна помощь? – сунул голову в коридор Лаваль.

– Пока справляемся, – махнул рукой Кийск. В тупике между столовой и информотекой находилась заблокированная дверь, ведущая в соседний корпус, которую контролировали Сато и Шагалов.

Дверь выдержала два удара импульсной пушки. Третий снес вместе с ней и хилую баррикаду из металлопластиковых щитов, за которой предполагали укрыться десантники. К счастью, они вовремя сообразили, чем закончится стрельба из пушки по двери, и отошли за угол.

Им не составило большого труда остановить толпу рванувшихся в пролом колонистов. Однако, как только первая атака была отбита, по опустевшему проходу вновь пронесся, сметая все на своем пути, шипящий, изрыгающий пламя ком пушечного заряда, за которым тотчас же последовала новая волна безумцев в серых балахонах. И так продолжалось раз за разом.

– Слушай, почему не вооружены те, кто штурмует корпус? – спросил Сато Шагалова во время одного из коротких затиший.

– Должно быть, Кул бережет оружие.

– А этот, с пушкой, лепит, похоже, от самой двери.

– Если бы был свет, можно бы было попробовать снять его, когда он готовится к выстрелу. А так...

В проход ринулась новая орава атакующих. Как только те, кто остались целы, побежали назад, Сато сунул Шагалову в руки свой трассер и побежал следом за ними.

– Куда?.. – сдавленно крикнул Шагалов.

Сато добежал до выбитой двери и затаился в углу между стеной и развороченным, вывернутым внутрь косяком. В левой руке он зажал гранату, вставив палец правой в кольцо чеки. Шагалов пытался осветить проход, но слабый лучик его фонарика рассеивался, превращаясь возле двери в едва заметное серебристое облачко. Сато даже не увидел, а почувствовал каким-то нечеловеческим чутьем тяжелое, напряженное дыхание сунувшегося в проход колониста. На мгновение прикрыв глаза, ориентируясь только по звукам, Сато мысленно нарисовал фигуру человека и представил, где должно находиться жерло лежащей у него на плече пушки. В то самое место он и ткнул гранату, сорвав с нее чеку.

Взрыв гранаты произошел почти одновременно с выстрелом пушки. Вспухший и разорвавшийся в дверном проеме огненный шар опалил отшатнувшемуся в сторону Сато лицо, не прикрытое шлемовым щитком. Ничего не видя перед собой, Сато побежал обратно по проходу, спотыкаясь о тела мертвых, устилающие пол. В спину ему ударила очередь из трассера. Сато вскрикнул, упал, ткнулся руками в чью-то мокрую спину и продолжал бежать вперед на четвереньках, пока не растянулся у ног Шагалова.

– Живой? – склонился над ним Шагалов.

– Кажется, – тяжело перевел дух Сато. – Только спины не чувствую.

Шагалов осторожно перевернул Сато на живот и провел рукой по спине,

– Порядок, – удовлетворенно произнес он. – Бронепластик цел. Стреляли издалека. Но синяк во всю спину тебе обеспечен.

Пушка, уничтоженная Сато, была у колонистов не последней. То в одном, то в другом конце корпуса вылетали щиты, закрывающие окна, и в образовавшиеся проемы устремлялись отряды перерожденных. Коридоры и комнаты заполнял дым. Двое посвященных, охранявших забившегося в свою комнату Серегина, были разорваны ворвавшейся через выбитое окно толпой. Серегин остался жив только благодаря Лавалю, вытащившему его на себе сквозь пламя, охватившее коридор.

К исходу ночи Кийск принял решение оставить жилые комнаты, в которых были выбиты уже почти все окна, и отойти в холл у шлюзовых ворот.

Забрезживший в развороченных окнах багровый рассвет сулил надежду на спасение. С пришествием света инициатива перешла на сторону десантников. Действуя теперь не наугад, а методично и планомерно, они постепенно вытесняли колонистов из занятых ими ночью помещений. К десяти часам утра весь корпус снова был под контролем десантников.

Колонисты отступили, однако даже днем они не собирались давать осажденным передышки и возможности спокойно подготовиться к новому ночному штурму. Напротив выбитых окон жилых комнат колонисты установили тяжелые станковые трассеры и нещадно, не жалея зарядов, палили по любой мелькающей тени. Люди не имели возможности даже очистить коридор от лежавших в два слоя трупов, среди которых находилось и тело Мастерса.

Завтракать устроились в холле. Сидели прямо на полу, открывая консервные банки ножами. Чуть в стороне Шагалов оказывал помощь пострадавшим.