Лабиринт

Колонист был ужасно худ и чем-то страшно напуган. Глубоко запавшие, почти бесцветные глаза его, обведенные широкими серыми кругами, беспокойно бегали по сторонам. Он то нервно тер рукой тощую шею, то проводил ею по всклокоченным, давно не мытым, нечесаным волосам.

Инспектор поставил на стол включенный диктофон.

– Как ваше имя? – спросил он.

Колонист вздрогнул и, дернув подбородком, испуганно сглотнул так, что острый кадык прошелся вверх-вниз по всей шее.

– Брат Гюнтер, – сказал он и быстро поправился:

– Гюнтер Хелм.

– Вы не станете возражать, если наш разговор будет записываться на диктофон?

Хелм отрицательно потряс головой.

– Вы хотите сделать какое-нибудь официальное заявление?

– Я хочу как можно скорее покинуть эту планету. Я хочу вернуться на Марс... Куда угодно, только увезите меня отсюда.

– На этом корабле, как я уже сказал, вы находитесь в полной безопасности. Мы доставим вас на Землю, где вам придется встретиться с представителями Департамента колоний.

Хелм быстро кивнул и попытался улыбнуться – улыбка вышла кривая, недоделанная.

– Почему вы решили тайно бежать из колонии, а не покинуть ее обычным порядком?

– Обычным порядком ничего бы не вышло, – покачал головой Хелм. – Стоило некоторым заявить о своем желании покинуть колонию, как Кул тотчас же отправил их на перерождение.

– Перерождение? Что это такое?

– Обряд перерождения, придуманный Кулом уже здесь, на этой планете. Кул говорит, что он служит очищению души и приближает к посвящению. Чтобы стать посвященным, надо пройти обряд перерождения трижды.

– Что представляет собой обряд?

– Сам я ни разу не проходил перерождения, поэтому, наверное, еще и сохранил какие-то остатки разума, – Хелм вроде бы немного успокоился, и речь его стала более ровной и связной. – Все ревностные последователи Новой церкви, увлекшиеся идеями Куда еще на Марсе, прилетели сюда вместе с ним. Некоторых из них сопровождали члены их семей, не пожелавшие расставаться с близкими людьми. Произошло это около трех лет назад. Точнее я сказать не могу – в поселке нет даже календаря, не говоря уж о радио, телевидении, всеобщей коммуникационной сети и других средствах связи с внешним миром. Когда-то все это у нас было – старое, убогое вышедшее из употребления на других планетах десятки лет назад, – но было! – Хелм на какое-то время умолк, погрузившись то ли в воспоминания, то ли в горькие раздумья о нынешнем дне. Он снова заговорил, словно продолжая начатый с самим собой спор: