Лабиринт

Сразу же после этого у меня состоялась беседа со своим японским коллегой. Он нем ог сколько-нибудь существенно дополнить эту информацию, но заверил меня, что, по японским данным, русские полностью полагаются на их нейтралитет и исходят в своей стратегии из возможности продолжать войну с Германией, не отвлекая силы на отражение японского нападения на Востоке.

Эти известия были столь важны, что я сократил свой визит с целью подготовить отчет и представить его лично. Посему я не смог встретиться с Фличом, как это первоначально планировалось, для окончательного разговора.

Вернувшись на свое рабочее место в Берлине, я первым делом прочитал отчет специального эмиссара, знакомившегося с работой моих людей в Мадриде, (с ним я еще не имел возможности переговорить). Волосы у меня встали дыбом. Положение было ужасающим. Лишь один из главных агентов, серьезный и изобретательный рабочий, организовавший сеть информаторов, получил хорощую характеристику. Его единственная проблема состояла в установлении контакта с британским посольством, но и здесь ему удалось в конце концов завязать рабочие связи. Но это было единственное светлое пятно во всем отчете. Все остальные казалось просто невероятным. Однако я не собирался из ложной гордости скрывать ощибки. Основной радиопередатчик был установлен в заднем помещении ресторана.

Его же ведущие сотрудники превратили в свою штаб-квартиру, встреч агентов и в день получения жалования они устраивали здесь пьянки. Они завербовали владельца ресторана и сделали его казначеем. Кассовый аппарат стал хранилищем средств разведки: все средства и расписки хранились здесь. Местные полицейские знали обо всем, что происходило и сами участвовали в попойках. Некоторые из них даже были контр-агентами и работали на другие разведывательные службы. Было ясно, что не только испанская полиция, но и спецслужбы врага знали коды, использовавшиеся основным передатчиком и читали все сообщения, которые шли из задней комнаты. К счастью для меня, исходя из сложившейся ситуации, все, переданное нашим передатчиком было абсолютной чушью. Некоторое время я подумывал не махнуть ли на все рукой и вводить в заблуждение противника, пока я не создам новую группу где-нибудь еще. Наконец я отложил отчет. Я с ужасом подумал, что высшему руководству действительно передавалась информация, добытая таким образом.

Тем временем перед дверями кабинета ждало несколько человек. Один из них был специалист по Болгарии из аналитического сектора. Его отчет был точным, коротким и свидетельствовал о глубоком знании предмета.

Следующий разговор оказался куда сложнее. Он касался проблемы, затрагивающей всю нашу ближневосточную политику реакции на попытку переворота Эль-Галиани в Ираке, который потерпел неудачу и привел к потере значительной доли симпатий к нам в арабских кругах. Мы должны были восстановить в них дружественное отношение к Германии, и я попросил изложить все это письменно, так как собирался обсудить данную проблему с министерством иностранных дел и верховным командованием вермахта.

Потом последовало совещание по техническим вопросам и наконец, я смог вернуться к груде документов на моем столе.

Около двух часов ночи я утомился настолько, что перестал воспринимать прочитанное, и отправился домой. Весь дом спал. Я быстро заглянул в детскую и, тяжело вздохнув рухнул в постель. Жена проснулась и с глубоким беспокойством проговорила:"Ты не сможешь так жить". Но я слишком устал, и ничего не ответил.

Следующее, что я услышал, был ее голос, доносившийся до меня как бы с большого расстояния:"Вальтер, Вальтер! Воздушный налет! Надо одеться и отнести мальчика в подвал". Это только первое предупреждение, - ответил я. - Если это действительно налет, у нас полно времени, чтобы спуститься.