Лабиринт

Конечно, у Владимира оставалась одна-единственная возможность прекратить эту безумную погоню. Без раздумий, сомнений и юридических уловок согласиться на предложение Хранителя. Вернуть долг. Сдаться уже в самом начале.

И это, пожалуй, было лучшее из того, что он мог сделать. Но ведь что-то заставляет нас отвергать даже самые расчудесные, самые восхитительные предложения. Что-то подталкивает нас в лесную чащу, когда можно выбрать прямую дорогу к дворцу у моря. Что-то приказывает выбирать ужас вместо короны. И не кланяться! Никому, никогда и ни за сколько!

И Владимир стискивал зубы и не звал Хранителя. Гнал из больной головы мысли о немедленной капитуляции. Бежал, каждый раз выбирая правый поворот, просто для того, чтобы не думать, куда поворачивать.

А Ужас все гнал его вперед, заставляя переставлять каменеющие ноги, заставляя жалеть о каждом шаге, о каждой секунде. Заставляя тяжело и обреченно дышать в надежде, что и этот вздох не станет последним.

После часа безумной гонки Владимир окончательно обессилел и, споткнувшись об очередной выступ, рухнул на твердый пол, больно ударившись локтем. Он попробовал тут же встать и бежать дальше, но тело едва ли подчинялось его командам. Кое-как Владимир поднялся и, заранее проклиная свой поступок, посмотрел назад.

Ужас уже навис над ним, будто дожидаясь, когда снова можно будет продолжить веселую игру в догонялки. Безликий, безмолвный, бездушный. Идеальный по своим сути и облику. Именно тот, которого не должно быть ни в чьей жизни.

Владимир понял, что больше бежать он не может. И, когда он это понял, Владимир закричал. Он, в общем-то, никогда не был трусом, но ведь у всех есть предел. Предел того, что может вынести разум, того, что может вытерпеть воля.

И сегодня Владимир очень далеко забрел за свой предел. Гораздо дальше, чем когда-либо заходил и в Лабиринте, и в реальном мире. Туда, где он остался со своим ужасом один на один. Где пустыми словами становятся честь, гордость, достоинство. Где исчезают все иллюзии и надежды и остается только страх.

Страх овладел им полностью. Подчинил, обездвижил, намертво приковал к месту. Втыкал раскаленные иглы прямо в сердце, резал по живому, сжимал голову стальными тисками. Владимир кричал так же, как и бежал. Пока мог. Потом он просто закрыл глаза и дрожал крупной, беспокойной дрожью.

Когда Владимир открыл глаза, Ужаса уже не было. Он ушел, не прощаясь, оставив после себя тяжелое похмелье и искалеченную нереальность.

Привычного Лабиринта больше не существовало. Вместо него вокруг Владимира колыхалась отвратительная паутина из обрывков дорог и пятен светотени. Верх и низ поменялись местами, а направления утратили определенность. Обломки минут валялись прямо под ногами. Их можно было поднять и склеить, но к чему расстраивать и без того рыдающее время.

И еще тишина. Безупречная тишина – совершенная мелодия рождения нового Лабиринта. Владимир со злостью шаркнул ногой, и этот грубый, неприятный звук показался ему нежнее «Пражской» симфонии.

Владимир неожиданно понял, что скучает по старому Лабиринту, в котором надо было просто вовремя повернуть. Странное чувство – скучать по тому, что еще недавно ненавидел. Еще одно подтверждение того, что падать можно бесконечно.

Нужно было куда-то идти. Куда? Видимо, в никуда. Единственное более-менее действующее направление. Причем сразу понятно, куда попадешь в итоге. Но сегодня выбора у Владимира наконец-то не было. У него впервые в жизни не было выбора, и он не очень понимал, что с этим делать.

Что делать, когда перед тобой всего одна дорога? Казалось бы, ответ очевиден. Иди и будь уверен в правильности выбранного направления. Будь рад тому, что никогда не заблудишься, никогда не остановишься в раздумьях на очередной развилке. Никогда не пожалеешь о своем выборе.

При таком раскладе остается последний жизнеобразующий вопрос. Стоит ли вообще куда-то идти? Стоит тратить время и силы на то, чтобы бродить из конца в конец коридора, или лучше постоять, покурить, а потом без лишних эмоций проститься?

Что ж, на этот вопрос Владимиру предстояло ответить прямо сейчас. И поскольку курить было нечего, он выбрал второй вариант. Шагнул прямо на кривую, горбатую дорогу и двинулся по ней с независимым видом опытного фаталиста. Не глядя по сторонам и не думая о следующем шаге.

Дорога отчаянно петляла, но оставалась при этом прямой как стрела. Сначала Владимиру даже казалось, что он ходит по кругу. Потом он решил, что скорее это спираль. Третьей версией было – лента Мебиуса. А какое-то время он даже думал, что находится в состоянии свободного падения.

А потом перед ним вдруг выросли высокие развалины того, что прежде было Лабиринтом. Владимир с тоской смотрел на фантасмагоричное сооружение из темных тоннелей, пещер, поворотов, перекрестков. Все смешалось в один чудовищный курган, к которому вела тонкая, наполовину засыпанная дорожка.