Лабиринт

Директриса, сухонькая, сутулая старушечка с колючими, потерявшими цвет глазками и такими же бесцветными тонкими губами, небрежным кивком, отчего на ее голове задрожали седенькие кудряшечки, позволила Арине войти в кабинет. Оглядела с ног до головы проницательным, выворачивающим наизнанку взглядом и, не теряя времени, объявила:

— Мы не потерпим в стенах нашей школы того, кто нарушает ее порядок. Я доступно поясняю?

— А какой у вас порядок? — дерзко, глядя в упор, спросила Арина. — Прав тот, кто клепает? Как в зоне?

Арина сунула пакет с содержимым «ящика доверия» на директорский стол и отодвинулась, не скрывая омерзения.

Лицо директрисы сделалось похоже на резиновую маску, волею чей-то руки сжатую и искривленную.

— Вон! — задребезжала маска, с трудом расправляясь и восстанавливаясь. — Пусть придет отец! Я пошла ему навстречу, приютила тебя, но, видно, твое место не в школе, а в зоне, о которой ты так хорошо все знаешь.

Арина усмехнулась с такой силой презрения и неприязни, что директриса даже отодвинулась вместе со стулом от стола к стене.

— Ваше место тоже не в школе, — ледяным голосом произнесла Арина. — Ваше время ушло. Я не боюсь вас. Я доступно поясняю?

И, резко развернувшись, она в два шага преодолела расстояние от директорского стола до двери.

Выпрыгнула в коридор и скисла. Никогда она не может сдержаться. Вечно рубит с плеча. Чертов характер! У отца сердце больное, расстроится, если вызовут, да и свинство с её стороны доставлять им с мачехой лишние хлопоты, они с ней по-доброму… Взяли в одну комнату, и ни слова упрека. А разозлятся, так, чего доброго, отошлют в интернат. Арину передернуло от одной мысли, что она может оказаться среди совсем чужих людей, без поддержки и защиты. Но дело было сделано, деваться некуда, не вернуть обратно слова, брошенные в лицо директору, как перчатка, приглашающая на дуэль.

«Ничего, — сама себя успокоила Арина, — переживем и это. Пойду работать, или еще что-нибудь придумается. Будем живы — не умрем!» И вдруг, подбоченившись, Арина, неожиданно для себя самой, влетела в директорский кабинет, с ходу выпалила с угрозой:

— Только попробуйте вызвать отца! Он сердечник. И тогда ваш знаменитый «ящик доверия» вырву из стенки вместе с гвоздями и прямиком к депутатам. Пусть порадуются, как вы фабрикуете новое поколение подонков и доносчиков, у которых главные качества — страх и покорность. Я не покорюсь вам, и ничего вы со мной не сделаете. Я свободный человек и буду поступать как считаю нужным! Хороших людей я не трогаю, а гадов буду давить!..

Не дожидаясь ответа, Арина хлопнула дверью и сразу ощутила облегчение. Те, кто пугает других, как правило, ты трусы. Топнешь на них — и они в кусты. Больше директриса клеиться к ней не станет, хотя, яснее ясного, постарается ее выжить. Но это еще бабушка надвое сказала.

Радостно возбужденная Арина помчалась в класс, где ждала Соня Чумакова. С разбегу кинулась к окну, распахнула его настежь и высунулась до пояса на улицу, шумно вдыхая сырой, не приносящий облегчения воздух. Подняла голову и уперлась взглядом в того самого парня, о котором трепались девчонки в туалете, называя Дикарем. Он по-прежнему стоял, прислонившись к дереву, словно прирос к нему, и походил на скалу, нависшую над дорогой.

Арина отпрянула от окна, чтобы позвать Соню, и глазам своим не поверила — рядом с Чумкой сидела Чижевская. Липка сама на себя была не похожа: упругое, красивое ее тело обмякло, глаза потеряли живость, лицо напоминало вылинявшую тряпку. Чижевская жалась к Соньке, словно пыталась почерпнуть от нее, забитой и слабенькой, жизненную анергию. Неужели пришла искать защиты?..

— Чижик-пыжик, где ты был? На Фонтанке водку пил? Выпил рюмку, выпил две, закружилось в голове… — пропела Арина, насмешливо поглядывая на подавленную Лину. — Понимаю тебя. Голова вполне может закружиться. Классный мужик! За таким любая девка потащится, не оглянется, а ты чего — трухнула? Семгу забоялась? А ты не боись! Держись Арины, девушка, и не пропадешь! Правильно сделала, что пришла. Без друзей, девушка, все одно, что без порток, на люди не покажешься!.. — И, развеселившись, Арина вдруг не без гордости спросила у Чижевской: — А как тебе Сонька? Клёвая девка, правда? Можем втроем по мужикам ходить. Да ты не морщись и не вздрагивай, я пошутила. Хотя в каждой шутке, как известно…