Лабиринт

— Итак, вы прочитали драму Пушкина «Пиковая дама». Поняли вы, какие злодейства совершил Германн? Кто скажет? Гвоздев… Правильно. Он стал причиной смерти старой графини. Еще… — Интонацией Светлана Георгиевна торопила ребят. — Настя Скворцова… Верно. Германн обманул девушку, растоптал ее чувства… Но помните, Томский говорит о трех злодействах, найдите это место в тексте… Так… «Этот Германн, — продолжал Томский, — лицо истинно романическое: у него профиль Наполеона, а душа Мефистофеля. Я думаю, на его совести по крайней мере три злодейства…» Какое же третье? Чижевская… Умница! Германн надругался и над собой. Он сошел с ума. Читаем у Пушкина: «Он сидит в Обуховской больнице в 17-м нумере, не отвечает ни на какие вопросы и бормочет необыкновенно скоро: «Тройка, семерка, туз! Тройка, семерка, дама!..» Отчего же Германн сошел с ума? Ну, кто скажет? Васильева… Молодец! Совершая злодейство по отношению к другому, неизбежно совершаешь злодейство и по отношению к себе. Я рада, что вы это поняли. Распад личности неизбежен, хотя сам человек может и не замечать этого. Проследим, как меняется Германн. Прочтем соответствующие места из текста… «Он имел сильные страсти и огненное воображение, но твердость спасла его от обыкновенных заблуждений молодости…» Дальше: «Будучи в душе игрок, никогда не брал карты в руки…» Но… «анекдот о трех картах сильно подействовал на его воображение… И… на другой день вечером он думал, бродя по Петербургу: «Что, если графини откроет мне свою тайну?.. Почему же не попробовать счастья?..» Германном завладевают дурные чувства… Кто знает, какие?.. Семушкина, пожалуйста. Так… Во время отпевания графини Германн не чувствует раскаяния, но… Читай. «Он не мог совершенно заглушить голос совести, твердивший ему: ты убийца старухи!» Голос совести! Запомните это! Он не дает покоя! Он сводит с ума!..

Вика с откровенной ненавистью посмотрела на Светлану Георгиевну: «Как бы ей самой не сойти с ума. У нее девчонка в детском саду пасется, так Рембо, если я хорошо попрошу, найдет для нее пастуха построже детсадовской воспитательницы… И Светлану рембовские ребятки, вроде Смурного, пощупают, чтоб поменьше трепалась!.. Пойду к Сидоренко, — уже не давая себе отчета, все больше стервенела задетая за живое Вика. — Внушу ей, что во всем виновата Светлана. Пригрела Васильеву, потакает ей, а пока Васильева в классе, покоя школе не будет…»

После урока литературы, даже не взглянув на Светлану Георгиевну, Вика прошмыгнула мимо нее в коридор и прямиком направилась к завучу. У нее, сказавшись больною, Семушкина отпросилась домой. Но домой идти и не подумала. Побежала к Рембо.

Днем Рембо, как правило, околачивался в подвале один. Можно было поговорить без свидетелей. Вика уже не могла отделаться от казавшейся ей весьма удач ион затеи.

Колюня боится выдать Дикаря, не явился даже в школу, чтоб не сболтнуть лишнего. Но если Рембо разрешит Колюне не приносить ему «адидасы», то Пупок, как миленький, выложит, где хоронится Дикарь. И они через своих стукнут милиции, отомстят за измену… Кто докажет потом, что это их рук дело. Вину они перекинут на Светлану, которая, как фашистка, пытала Соньку, а Сонька не снесла пытки, в истерике всех заложила. Очень правдоподобно! И не исключено, что именно так и случится…

Но Рембо, как ни странно, Викулю не поддержал.

— Ты опоздала, девочка, — сказал Рембо, пожирав Вику глазами. — Пока ты была в школе, Дикарь, Лында и Пупок притащили сюда все, что я от них потребовал. И «адидасы», и джинсы, и даже мотоцикл. Они не хотят ссоры. Дикарь стерпел, когда я на его глазах ласкал тебя. И нам не надо лишнего шуму…

— Да, но он предал нас, он предал тебя, Рембо! — вспылила Вика, но тут же взяла себя в руки. — Я думала, ты отомстишь за меня… и за себя…

— Не будем торопиться, — отверг доводы разъяренного самолюбия Вики Рембо. — Зачем нам брать лишний грех на душу? Дразнить гусей? Ментов шевелить? Ты умная девочка. Ты умеешь мыслям своим пристраивать ножки. — Рембо опустил веки, и из-под опущенных век поползла по его одутловатому лицу загадочная улыбочка. — Мысли твои раньше тебя прибежали ко мне, ловко ты это устроила. Так и действуй. Все попривыкнут к тому, что Дикарь кого-то изнасиловал или хотел изнасиловать… Слухи — великая сила! Броню прошибает! А ты внуши всем, что Дикаря его же дружки или его девочки заложили. Он горяч и крут, голову потеряет, и мы без трудов поимеем то, что хотим. Поняла?

Рембо, не поднимая век, поманил Вику к себе, усадил на колени, сказал в самое ухо:

— И Денечку не обижай, он славный мальчик, ты ему нравишься. А Кувалду не трогай. — Рембо понизил и без того тихий свой голос. — Арину эту, Васильеву, не задевай больше. За нею кое-кто стоит. Остерегись Аринку. Это приказ!

4