Лабиринт

— Мне ваша свадьба вообще не нужна, — огрызнулся я.

— Ой-ей, — удивленно посмотрел на меня тесть. — Зубки показываем?

Я знал, что для мамы и отца это будет удар. Причину, по которой их не пригласили на свадьбу старшего сына, они, конечно, поймут. А в поселке будут ехидничать. Ну что, нашли богатых родственников?

Этот первый разговор с тестем показал, что простых отношений у нас не получится. Я выбрал наиболее оптимальную линию. Молчал, не спешил поддакивать и не лез ни с какими просьбами.

С тещей, Альбиной Николаевной, мы поладили. Веселая баба, выглядевшая моложе своих лет и не слишком озабоченная делами мужа, приняла меня сразу.

— Катя тебя любит. Береги ее.

— Конечно…

Я не знал, как обращаться к теще. Она засмеялась:

— Только мамой меня не называй. Лучше по имени-отчеству. Сегодня мама, завтра — бабушка, а я ведь еще ничего, правда?

— Правда, — согласился я.

— Ну и молодец! — она чмокнула меня в щеку. — Береги Катюшку!

На свадьбе нам вручили ключи от квартиры и две путевки в свадебное путешествие по Средиземному морю. По возвращении меня устроили на должность референта в советско-австрийскую фирму с приличным окладом в валюте.

Я словно впитывал в себя каждый день новой жизни, делая приятные открытия. Как правило, богатство легко не дается, зато легко пользоваться его плодами. За первую зиму мы с Катей дважды, словно между делом, слетали отдохнуть в Италию и на Кипр. Поначалу мне казалось страшно расточительным обедать и ужинать в ресторанах. Но я быстро привык к этому, как привык к новому окружению, дорогим фирменным вещам, и забыл, что на свете существует общественный транспорт.

Однажды ко мне заявился Вадик Дубовицкий. На свадьбу я его не приглашал, и, наверное, он обиделся. Теперь мы поменялись местами. Вадик со своим исполкомовским папашей был мелочевкой по сравнению с моей новой семьей. Разговор не клеился. Катя, сухо поздоровавшись, ушла в спальню. Вадик передо мной заискивал. Хвалил квартиру, новый «Форд», стоявший под окном. Потом поинтересовался, как платят в фирме, где я работаю.

— Как везде, — пожал я плечами. — Долларами.

Везде платили не долларами, а рублями. Но Вадик не стал меня исправлять.

— Там у вас место не найдется? — спросил он.

— Сейчас нет.

— Может, появится?

— Вряд ли.

Я достал шестьсот рублей и положил перед ним. Дубовицкий посмотрел на деньги. Жадность боролась со здравым смыслом. Он понимал, что драть с приятеля двойную сумму (я занимал у него триста рублей) не слишком красиво, но и отказаться от дармовых денег было выше его сил. Победила жадность. Он сгреб сотенные купюры и сунул в карман.

— Магнитофон я завтра привезу, — сказал он.

— Оставь его себе.

— Да ну, зачем…

Он покосился на бутылку коньяка, из которой я налил ему лишь две рюмки, и вздохнул:

— Ну что… я пошел?

Я не стал его удерживать. Дубовицкий своим заискиванием был мне противен. Катя тоже не хотела его больше видеть. Возможно, ей не хотелось вспоминать, как мы занимались сексом в одной квартире.

— Не зови Дубовицкого к нам, — сказала она.

— Хорошо. Да я его и не звал. Он сам заявился.

Спустя месяц я случайно встретил Вадика на улице возле Арбатского гастронома. Он еще с института пил весьма изрядно и был, как всегда, на взводе. На этот раз Вадик взял совсем другой тон. Что-то похожее на фамильярность старого приятеля:

— Как фирма? Пашет?

— Пашет.

— Ну, ничего, я тоже себе что-нибудь найду. А ты забываешь добро. Ведь это я познакомил тебя с Катькой.

— Всех нас кто-то знакомит, — философски заметил я.

— Смотри, расскажу Катьке!

— Что именно?

— Как ты богатую невесту искал.

— Валяй, хоть сейчас. Но коли ты еще раз появишься возле нашего дома, будешь иметь дело с начальником охраны тестя. Знаешь, что он делает с такими, как ты? Молча ломает им руки и ноги. В зависимости от настроения.

Приятель исчез. Он знал, что с моей семьей связываться опасно. Больше я его не встречал. Вскоре Дубовицкий окончательно спился и погиб нелепой смертью. Поздно ночью жена не пустила его пьяного домой, он упал со ступенек, разбил голову и замерз. За ночь никто к нему так и не вышел. На похороны мы не пошли. Но спустя годы во мне шевельнулось чувство вины. Ведь Дубовицкому я был обязан. Несмотря на зазнайство и болтливость, он был веселым и открытым парнем, часто выручавшим меня мелочевкой на сигареты или пирожки. Я мог помочь ему, но не сделал этого.

Теперь о том, как складывалась наша жизнь с Катей.

Спустя год у нас родилась дочь — Настя. Тесть понемногу привыкал ко мне, а после рождения дочки признал, как члена семьи. Не совсем, правда, полноценного, но все же… Мы с ним хорошо напились, он даже снизошел до беседы со мной и подарил новенькую небесно-голубую «Ауди». Спустя некоторое время я возглавил небольшую, но доходную фирму, где шестьдесят процентов акций принадлежали мне и Кате.