Лабиринт

— Именно на этом месте? — ткнул пальцем под ноги Кул.

— Где угодно на этой планете.

— Нет, — отрицательно покачал головой Кул. — Это пустая, безжизненная планета, и ничего необычного для того, кто не ищет Бога, на ней нет.

— Я бы хотел поговорить с вашими людьми, но они избегают этого.

— Они заняты размышлениями о Боге и не хотят тратить время на мирские дела и досужие разговоры. Но, уверяю вас, если бы кому-то из них стало известно о чем-то необычном, я бы непременно узнал об этом и, конечно же, поделился с вами.

— Спасибо, — сухо произнес Кийск.

Он счел разговор оконченным, но Кул продолжал неподвижно стоять, пристально глядя на Кийска.

— Вы, кажется, хотите что-то добавить? — спросил Кийск, которого начало раздражать навязчивое внимание, проявляемое Кулом к его персоне.

— Мне показалось, что вы собирались войти в этот проход, — Кул подбородком указал на расщелину в скале.

— Вас это удивляет?

— Я бы не советовал вам этого делать. Подобные проходы в горах очень коварны, в любую минуту может произойти обвал. Я счастлив, что успел остановить и предостеречь вас. Если вы действительно ищете нечто необычное, — Кул усмехнулся, — то лучше вам будет поискать в другом месте, а может быть, и на другой планете.

Кийск удивленно вскинул бровь.

— Вы хотите запретить мне войти в этот проход?

— Вовсе нет. Я просто предупредил вас, что возможен несчастный случай.

Кийск хмыкнул и решительно шагнул в проход.

Он прошел около трети расстояния до противоположного конца, когда впереди него от стен отделились серые тени, и четыре высокие, грозные фигуры молча загородили дорогу.

Кийск замер и положил руку на рукоятку ножа. Фигуры впереди не двигались с места. Кийск развернулся и пошел в обратную сторону.

— Что-то вы слишком быстро вернулись, — заметил поджидавший его снаружи Кул. — Нашли что-нибудь интересное?

— Едва не попал под камнепад, — ответил Кийск.

— Вот видите, — с укоризной произнес Кул.

Кийск смерил тщедушную фигурку Кула презрительным взглядом и, не говоря более ни слова, пошел вдоль каменного вала в сторону поселка.

— Послушайте, господин Костакис, — Кул нагнал его и шел теперь чуть позади. — Обижаться вам совершенно не на что. Вы же не предъявили мне никаких документов, кроме служебной карточки, подтверждающих ваши властные полномочия. А у нас не обыкновенная колония, а религиозная община, со своими особыми правилами, традициями, укладом жизни. Мы просто не хотим, чтобы нам без конца причиняли беспокойства, лезли в нашу жизнь, учили, как нужно жить. Мы живем так, как нам нравится. Мы же никого не беспокоим, никому не причиняем никакого вреда. Почему нам не дают спокойно жить? То одна комиссия, то другая, то инспектор по делам религии, то по делам колонии, — сколько можно? И вот вы теперь со своими поисками таинственного. Скажите прямо, что вам нужно? У нас нет никаких секретов…

Кийск становился и обернулся так резко, что Кул едва не налетел на него.

— Слушай, умолкни, — с чувством попросил он.

Кул обескуражено развел руками.

— Я только хотел объяснить…

— Я разве похож на идиота? Я все прекрасно понял. Теперь можешь оставить меня в покое.

— Да пребудет с вами любовь Господа, — крикнул вслед удаляющемуся Кийску Кул.

Глава 11 Девушка из поселка

Если у Кийска и бывало когда-то настроение гнуснее, чем теперь, то он об этом успел забыть. Его самым откровенным образом выставили и посоветовали не совать нос не в свои дела. Причем сделано все было в высшей степени артистично, так что и не придерешься, не уличишь Кула в злом умысле. Кул не учел лишь одного — характера Кийска, который даже своему хозяину порой казался не в меру упрямым. Теперь-то он точно не успокоится до тех пор, пока не заберется в расщелину, чего бы ему это ни стоило, и своими глазами не взглянет на то, что прячет там Кул.

Обогнув рукотворную каменную стену, Кийск вышел к кромке поля, по которому по-прежнему ползали увлеченные своим непонятным занятием колонисты.

Один из них, на которого Кийск едва не наступил, сидел, скорчившись, под большим валуном. Из-под скрывающего лицо капюшона доносились тихие, едва слышные всхлипывания. По краю широкого рукава балахона расплывалось кроваво-красное пятно.

— Эй, что случилось? — спросил, остановившись, Кийск.

Всхлипывания прекратились, и облаченная в серое фигура сжалась в еще более плотный комок.

— А ну-ка…

Легко подавив слабые попытки к сопротивлению, Кийск схватил колониста за руку и отдернул окровавленный рукав. Ладонь была удивительно маленькой и узкой, с тонкими, длинными пальцами, но с обломанными ногтями, и вся измазанная перемешанной с кровью серой грязью. Внешнюю сторону кисти рассекал глубокий, местами достающий до кости, неровный разрез.

— Кто это сделал? — спросил Кийск, не выпуская руки из своей.

— Я сама, — ответил из-под капюшона тихий, тонкий девичий голосок. — Когда работала в поле.

— И что же ты здесь сидишь? Рану нужно немедленно обработать и зашить. В поселке есть врач?

— Помощь страждущим оказывает Провозвестник. Но до вечера он занят.