L: изменить мир (ЛП)

Дамы и господа, говорит человек, захвативший ваш самолет. Боюсь, следующие несколько часов мы проведем вместе. Во-первых, вы должны знать, что мы не только вооружены огнестрельным оружием, но у нас также достаточно взрывчатки, чтобы взорвать весь самолет. Человек, отвечающий за взрыв, сидит в салоне. Если кто-либо попытается сопротивляться, он взорвет самолет, не колеблясь. Кроме того, вы, вероятно, слышали новости о смертельном вирусе. Пациент с симптомами этого заболевания находится в салоне самолета, и теперь здесь все заражены. Если вы окажете сопротивление, и вам каким-то образом удастся бежать, знайте, что антидота на территории Японии не существует. Но если вы спокойно долетите до Соединенных Штатов, мы обязуемся обеспечить вам надлежащее лечение и предоставить противоядие. Я призываю вас помнить об этом и поступать должным образом.

Наличие взрывчатых веществ, как и антидота в США, было блефом, но этого оказалось достаточно, чтобы успокоить заложников.

Фаирмен приказал стюардессе проводить его до кабины пилотов.

— Капитан, как вы уже, возможно, знаете, пассажиры находятся на грани жизни и смерти, поэтому делайте все так, как я вам говорю, и ведите себя спокойно.

Как только дверь отворилась, Фаирмен связал первого и второго пилота и занял место капитана.

— Так много времени на подготовку, и все ради этого дня. Ожидайте посылочку, которую мы приготовили специально для вас, чертовы американцы! — бормотал он. — Стираете людей в порошок, как только они собрались хоть чем-то возмутиться. У нас есть особенный подарочек для вашей нехорошей страны.

Самолет медленно заскользил вперед к взлетной полосе. Пассажиры, казалось, смирились и с угоном, и с угрозой заражения вирусом. Салон погрузился в тишину. Объявление Фаирмена достигло своей цели и, по-видимому, отбило у людей всякое желание сопротивляться.

— Прости, Маки, что вовлекла тебя во все это, — Кудзё снова присела возле кровати очнувшейся девочки и нежно погладила ее по голове. — Но к тому времени, как ты вырастешь, мир, управляемый только отчаянием, лишится всякой мечты и надежды. Тебе лучше сейчас отправиться на небеса к своим родителям.

Маки попыталась собраться с мыслями, путающимися из-за высокой температуры.

— Я не собираюсь прощаться с жизнью, и я не буду отказываться от будущего в этом мире. Я должна жить… ради моих мамы и папы.

Голос, отказавшийся оставить надежду, причинял Кудзё почти физическую боль.

— Кроме того, Рюзаки обещал меня спасти. Я верю в него. И вы тоже не должны терять надежду. Никогда не поздно начать все сначала, доктор Кудзё.

Ученая попыталась успокоить свое разбушевавшееся сердце.

— Слишком поздно. Мы уже угнали этот самолет. Мы обе заражены. Скоро мы уничтожим США, а затем и весь мир. В нем все равно больше нет места для человечества…

После того, как Хатсуне покинула Кудзё, она вернулась на свое место и начала вяло листать журнал. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, когда она услышала выстрелы, возвещавшие об убийстве Йошизавы. Смерть давно стала пустяком для Хатсуне: с тех самых пор, как в 15 лет она убила свою первую жертву. Люди всегда стояли на краю пропасти между жизнью и небытием, и смерть каждого отдельного человека была всего лишь крошечным изменением баланса — все равно, чужого, знакомого, любимого или даже ее самой. Хатсуне все это было совершенно безразлично.

Неожиданно она поняла, что ничего из того, что она только что прочла в журнале, ее не заинтересовало.

Он был глуп, но мы действительно были хорошей командой.

Хатсуне встала и вытащила зонтик из ручной клади. Она распутала ленту, обернутую вокруг его кончика, и стало видно, что он заточен и представляет собой острый пластиковый шип.

— Шевелись, — она оттолкнула стюардессу и сама открыла аварийный выход. Ветер со свистом ворвался в салон, среди пассажиров началась паника. Бортовые журналы поднялись в воздух и летали по салону.

Хатсуне уже готова была прыгнуть на крыло самолета, когда Кониши бросился к ней с пистолетом в руке.

— Хатсуне, к-куда это вы направляетесь?

— Мне скучно, поэтому я вас покидаю. Увидимся! — прокричала она сквозь шум двигателей. Кониши поднял пистолет.

— С-стойте!