Л 4 (СИ)

— Сейчас это решение будет являться для вас наилучшим выходом. На меня уже начали коситься за использование моих людей не по назначению. Это я вашу негласную охрану имею в виду. А с Николаем Степановичем вам сейчас гораздо проще будет…

Стоял, слушал и лишь кивал головой утвердительно, соглашаясь со словами жандарма. Ну а про себя, конечно, совсем о другом думал. Ну какое там проще? Наоборот, как бы не хлопотнее было. И тенденция, в общем-то, понятная происходит. Оттирают меня потихоньку в сторону и уже почти совсем оттёрли. Но разве это плохо? Вот для меня лично плохо? Нет. Отлично же! Хватит изо дня в день ходить по краешку, пора выбираться на твёрдую землю. В иносказательном смысле, само собой. Короче, пора становиться на собственные ноги. Прекрасно понимаю, что всё равно от бдительного и всевидящего жандармского ока я никуда не скроюсь и не денусь, жизнь так сложилась, но стать более самостоятельным всё-таки очень хочется. Надоело постоянно зависеть от чьих-то не всегда понятных решений и приказов. А если у Батюшина будет то же самое? Вряд ли. Да и Николай Степанович ясно дал понять, что привлекать меня к своим делам будет лишь в самых необходимых случаях. Встречусь с ним и уточню всё более подробно. Опять же это постоянное перебрасывание из одного места на другое начинает сильно напрягать. Не мальчик ведь уже, чтобы от новизны и перемены мест дух захватывало. Пора бы и остепениться… Хоть немного…

Всё, что я мог сделать для этих людей, сделал. Дальше пусть сами разбираются! Смогу ли что-то ещё сделать для государства? Конечно, смогу. Вот сейчас напишу прошение об отставке и начну делать! И на заводе планов громадьё, и своим мирным проектом пора заниматься — война-то закончилась! Вот только к Батюшину сначала зайду, представлюсь. Ну и послушаю, что он мне скажет…

Нового — ничего. Всё то, что я уже слышал от него ранее или что предполагал. Ну и отлично. Меня пока всё устраивает. Вот только в самом конце разговора Батюшин удивил:

— Смотрю, Сергей Викторович, вы весьма достойно приняли отставку от дома генерала Остроумова…

— Ваше высокопревосходительство, это моё личное дело…

— Ваше, ваше, кто же спорит? Не желаете ли узнать, почему?

— Что почему?

— Не так выразился. Скорее не почему, а в чём причина такой отставки?

Просто нужно выдержать… Перетерпеть какое-то первое время, переждать участливое сочувствие друзей и товарищей. А там всё наладится…

— Отставка и отставка. Какая теперь разница?

— Чтобы не заблуждаться на будущее, так сказать, в причинах подобного. Опыт, знаете ли, дело необходимое…

— Вы правы. Так в чём же причина моей, как вы говорите, отставки?

— Расположение государя вы потеряли, во дворце вас видеть по понятным причинам не желают, опять же именно поэтому и убирали из столицы куда подальше. Если вы рассчитываете на расположение и заступничество Марии Фёдоровны, то уверяю вас, зря. Сейчас уже не то, что год назад… Останетесь на службе, задвинут вообще в какую-нибудь дыру и будете там сидеть безвылазно. Награды ваши кроме вас никому не нужны, а заслуги… Заслуги тоже быстро позабудутся на фоне происходящих в мире событий. Да уже позабылись, на самом-то деле. Ну и кто согласится после всего выше сказанного отдать за вас свою дочь? Чтобы уехало родное дитя к чёрту на кулички? Никто не желает своему ребёнку подобной участи.

— Что-то этакое я и предполагал. И ни на чьё заступничество, смею вас уверить, не рассчитывал никогда и не рассчитываю впредь.

— Так что лучше бы вам оставить военную службу…

— И пойти служить в ваше ведомство! Под вашу руку!

— А чем так уж плоха моя рука? — и Батюшин демонстративно осмотрел свою правую ладонь, покрутил её перед глазами, даже принюхался. И весело хмыкнул. — Отличная, я вам скажу, рука. Надёжная!

— Хорошо, я вас понял, — улыбнулся я в ответ чуть заметно. — А как же тогда немилость государя ко мне? Вас это не беспокоит?

— Совершенно! Особенно если вы покинете действительную службу. Вы ведь уже подписали прошение об отставке? Подписали. Ну и занимайтесь своими делами на этом вашем заводе на благо своё и Отечества.

— Отечества… — теперь уже я хмыкнул.

— Да. Отечества! — твёрдо ответил Батюшин. — Монархи уходят и приходят, а Отечество остаётся!

И смотрит на меня строго. А я что? Так-то с ним абсолютно согласен. А мои личные обиды никому не интересны. Да и нет никаких обид у меня по большому-то счёту. Ведь и так получил от жизни гораздо больше, чем реально заслуживаю. Это если к самому себе подходить совсем уж с беспристрастной стороны. Так что просто нужно работать дальше, тут Николай Степанович прав. А Лиза… Лиза… Елизавета Сергеевна отныне! Будем считать, что первым делом, действительно, самолёты! Будут ещё у меня Лизы… Только уточнить бы у генерала пару вещей:

— Хорошо, я вас понял. Буду продолжать работу на заводе. Кстати, а мой проект осуществить задуманные воздушные перевозки? Осуществим ли он вообще? Не станут ли вставлять проекту палки в колёса и всячески препятствовать?